Интервалы между шеренгами были больше обычного. Каждый нес санки. И они торчали над касками, словно рога. Широкая спина Чугункова раскачивалась перед Жорой, будто телега на ухабах. И скатка очень походила на хомут. Это сравнение лезло в голову, и бывший шофер злился — такая же скатка, может только меньше потертая, ехала и на нем; но правды ради не следовало забывать, что именно на скатке лежали санки и полозье не резало плечо.
Чугунков шел твердо и размашисто. Мелкий Слива едва поспевал за ним, мельтеша короткими, как обрубки, ногами. Отставать было нельзя. Дорога в гору карабкалась узкая. Глина, песчаник. И рота двигалась по двое, растянувшись точно оброненный клубок.
Все молчали. Даже Слива не болтал языком… Лицо архивариуса было мокрым от пота. И он глядел вниз, где камни шевелились под ногами, иногда скатывались с дороги и шуршали в цепком кустарнике, словно змеи. Гора, разворачиваясь, отступала назад. Но впереди вырастала новая. А за ней в расплывчатой дымке темнели другие вершины, лобастые и суровые.
Жора обожал дороги. Ему редко приходилось одолевать их пешком, но, сидя за баранкой, он смотрел в ветровое стекло, словно на экран, не задумываясь над тем, что видит, и не запоминая отдельных красот. Он воспринимал все сразу, как подарок.
Когда повернули за гору, спрятались от солнца. Идти стало легче. Слива вполголоса запел:
Саша, ты помнишь наши встречи
В приморском парке на берегу?..
А кто не помнит? Девчонка — это тебе не геометрия. По геометрии у Жоры всегда плохо было. Из-за нее он, можно сказать, школу бросил. С восьмого класса шоферить пошел. Осенью любовь случилась. Кажется, с первого взгляда. А может, и не с первого…
Получил он аванс, в клуб пришел на вечер отдыха молодежи. Выпивши, конечно, пришел. Танцы там, веселье. Жаль, танцевать Жора не умеет, а веселье с ребятами какое, папиросы да треп. Дождался конца танцев. Девчонки выходят. Смешком брякнул:
— Девочки, возьмите нас в провожатые. Иначе заблудитесь.
Одна не растерялась:
— Спасибо за заботу, только дорога к нам грязная.
— Ничего. Мы на резиновом ходу.
— Раз так. Нам не жалко.
Лицом миленькая, но обыкновенная. А со спины как увидел… Да что говорить? Тоненькая, словно тростинка, а бедра! Бедра, как буква «Ф». Нет, Жора — человек не тонкой конструкции. Другой бы полюбил за глаза, за душу, за улыбку, черт возьми, а вот Жора такой, простой.
— Сразу видать, сын сапожника, — говорит и смеется.
Хорошо на душе.
Жаль буква «Ф» подвела. Заметил инженер с бумагоцеллюлозного комбината. И хотя неизвестно, чьим сыном он был, но тоже пришел в восторг. Однако не стал поджидать Девчонку возле клуба, а прямо сказал ей — будь моей женой.
В овраге, что зиял по правой стороне дороги, темнел немецкий самолет, и крылья лежали, словно две большие лапы. Видимо, «мессер» не первый день покоился в кустах, потому что листья, опадающие с ближних деревьев, успели основательно притрусить его и он казался выкроенным из старушечьего ситца.
Рота опять пошла лесом. Дорога здесь была немного шире. И взводы перестроились в колонны по три.
Встретились связисты. Они торопливо тянули кабель между деревьями.
Чугунков сказал:
— Чую кухню.
Вскоре они прибыли на тыловые позиции полка. Ржали лошади. Над котлами полевых кухонь поднимался пар.
Подали команду:
— Приготовиться на ужин!
Сумеречное небо, скрытое деревьями, подсматривало мутными, словно заплаканными, глазами. И стволы тиса торчали, будто руки, воздетые кверху.
Повар манипулировал черпаком. Она вкусно пахла, эта перловая каша со свиной тушенкой. И входила в котелок весело. Чугунков тянулся с двумя котелками. Повар вопросительно посмотрел на него, точно никогда не встречал нахалов, и скорчил невинную рожицу, но Слива, невдалеке перематывавший портянку, крикнул:
— Это мне, шеф! Это мне!
И повару, который, может быть, и даже наверняка, никогда не был шеф-поваром, очень понравилось такое обращение, и он не пожалел каши, положил в котелок, как говорят, от души.
Стучали ложки, торопливо, словно дождевые капли, а некоторые бойцы уже успели покончить с кашей и пошли за чаем. Только котелки мыть было нечем. И чай получился странным — не похожим ни на суп, ни на чай.
Ночь обволакивала лес.
Ситуация создалась столь неожиданная, чреватая такими серьезными последствиями, что из штаба армии уже спешил специальный представитель с особыми полномочиями. Между тем приказ требовал начинать операцию, не дожидаясь его прибытия. Дорога была каждая минута.
Читать дальше