Люк Дженнингс - Убивая Еву - это случится не завтра [litres]

Через несколько мгновений они вновь появляются, но уже без него, и Ева оседает на пол, зажмурившись как можно сильнее и прижав руки к ушам. Это не помогает – она слышит выстрелы. Два, с интервалом в несколько секунд. От ужаса она больше не может ни думать, ни дышать, ни контролировать какую бы то ни было часть тела – просто лежит, трясясь во мраке.

Каким-то образом – возможно, из-за полного изнеможения – Ева засыпает и пробуждается от стука в дверь. Свет снова горит, а в воздухе висит легкий запах приготовленного мяса. Жутко хочется жрать – это единственное, что ей сейчас известно наверняка. Она хромает к двери; во рту сухо, внутри все перекручено от голода.

– Da ?

– Zavtrak ! – рычит чей-то голос.

Щель открывается, и огромная волосатая рука просовывает в камеру красную упаковку. Это детский набор «Хэппи Мил» из «Макдоналдса» – причем, кажется, еще теплый. За ним следует банка энергетического напитка «Рашн Пауэр». Ева смотрит на эту роскошь, не веря глазам, вскрывает коробку и дрожащими пальцами жадно отправляет ее содержимое в рот. Вместе с гамбургером и картошкой фри в коробку вложена игрушка в целлофане. Крошечный пластиковый чайничек с изображением кошачьей морды.

Вытерев жирные соленые пальцы о джинсы, Ева рывком вскрывает банку с напитком и заглатывает максимум, на который способна, а потом, тяжело дыша, опускается на лавку. Все остальное не имеет никакого значения. Никакого. Подтолкнув ведро к двери, чтобы нельзя было разглядеть в глазок, Ева мочится, потом выливает мочу в раковину и ржавой, еле текущей водой моет руки и ведро. В животе предупреждающее ворчание, но опорожнять кишечник в ведро – к такому унижению она еще не готова, хоть и смирилась с фактом, что такой момент наступит. Вывернув наизнанку пакет из-под картошки, Ева слизывает остатки соли и делает размеренный глоток напитка. Может, она ест в последний раз, прежде чем ее поволокут в комнату с бетонным полом, шлангом и стоком? Нико, любовь моя, прости, – мне ужасно, ужасно жаль.

Дверь резко распахивается. Это пара свинолюдей. Ее кивком подзывают, и она хромает к ним, крепко сжимая чайничек в кармане. Когда они проходят мимо комнаты смерти, сердце Евы готово выскочить из груди. Но почему-то дальше по коридору они не идут, а вместо этого открывают дверь в одну из камер; за ней обнаруживается лифт. Не грязная служебная клетушка, в которой она опускалась сюда, а похожая на гостиничную кабина, до блеска начищенная, со стальной фурнитурой внутри. Лифт гладко и тихо везет их до какой-то лестничной площадки, откуда они поднимаются еще на один короткий пролет и оказываются в том самом кафельном холле, где за складным столом сидят все те же два офицера в непомерно больших фуражках. На столе Еву ждут ее парка и поднос с вещами.

Бросив нервный взгляд на офицеров, которые делают вид, что ее здесь нет, Ева натягивает куртку, радуясь, что теперь согреется и прикроет наконец свой грязный свитер. Затем торопливо рассовывает по карманам телефон, ключи и деньги.

– Obuv , – произносит один из свинолюдей, ногой указывая на пару невысоких зимних ботинок, отороченных кроликом.

Ева с благодарностью натягивает их на ноги. Ботинки подходят ей идеально.

– Ладно, – говорит второй свиночеловек, двигаясь назад к лестнице и лифту. – Пойдемте.

Они поднимаются еще на несколько этажей и выходят. Здесь паркетный пол и неновый ковер цвета сырой печени. В конце коридора приотворена темная деревянная дверь, за которой угадывается полумрак кабинета. Высокие окна занавешены невзрачными шторами. За столом красного дерева сидит, слегка наклонившись к ноутбуку, широкоплечий седовласый человек.

– Представляете? Ким Кардашьян, – произносит он, жестом отпуская свинолюдей. – Такой фигуры больше ни у кого нет.

Ева разглядывает его. Где-то около пятидесяти пяти, короткая стрижка, ироничная учтивая улыбка. Костюм с виду шит на заказ.

Он захлопывает ноутбук.

– Присаживайтесь, миссис Поластри. Меня зовут Вадим Тихомиров. Кофе?

Ева опускается в предложенное кресло, смущенно бормоча слова благодарности.

– Латте? Американо?

– Все равно.

Он нажимает на кнопку внутренней связи на телефоне.

– Masha, dva kofe s molokom … Вы любите розы, миссис Поластри? – Он поднимается, подходит к журнальному столику, где стоит ваза с темно-красными розами, берет один цветок и протягивает ей. – Этот сорт называется «уссурочка», его выращивают во Владивостоке. В вашем офисе на Гудж-стрит есть цветы?