Джон Бакен - Три заложника

Я отправился на прогулку, проклиная все на свете. Порой меня захлестывала нестерпимая жалость к этому несчастному отцу, но еще больше я злился на своего гостя за то, что он пытался втянуть меня в свои дела. Конечно, я не буду в этом участвовать. Просто не смогу. Это заведомо невозможно – у меня нет для этого ни желания, ни возможностей. Я не профессиональный спаситель юных леди, с которыми и дел-то никогда толком не имел.

Человек, твердил я себе, должен ограничивать свои обязанности кругом друзей и близких – за исключением тех случаев, когда его силы требуются стране. Мне за сорок, у меня жена и крохотный сын, о которых я должен заботиться, к тому же, я принял твердое решение отойти от дел и требую уважения к своему выбору.

Но я бы солгал, утверждая, что на душе у меня было спокойно. Словно мутная штормовая волна из внешнего мира обрушилась на мой мирный уголок. Увидев Мэри и Питера Джона, которые кормили лебедей на берегу озерца, я остановился, чтобы поиграть с сынишкой. Рабочие удобряли инжирные деревца у южной ограды сада и ждали распоряжений насчет молодых каштанов в питомнике; старший птичник окликнул меня у конюшни, чтобы выяснить, как распорядиться свежей порцией фазаньих яиц, а конюх попросил меня осмотреть бабки у лошади Мэри, – однако я просто не мог заставить себя с кем-либо говорить. Я любил эти вещи и эти заботы, но на мгновение словно позолота осыпалась со всего, что меня окружало. Мне пришлось отложить дела до того момента, когда я почувствую себя лучше.

С тяжестью на сердце я вернулся в библиотеку, но не прошло и двух минут, как послышался шелест шин подъехавшей к дому машины. Затем в дверях показался Пэддок, позади которого маячили нескладная фигура и гладко выбритое лицо Магиллври, показавшееся мне крайне сосредоточенным.

Кажется, я даже не протянул руки. Мы были близкими друзьями, но видеть его в тот миг мне хотелось меньше всего на свете.

– Вот чертов зануда! – невольно вырвалось у меня. – Нынешним утром ты у меня уже второй посетитель. И не жалко вам топлива!

– Ты получил письмо от лорда Артинсвелла? – без предисловий осведомился Магиллври.

– К несчастью, да, – уныло кивнул я.

– Тогда ты знаешь, зачем я приехал. Но это может подождать до обеда. Дик, будь добр, поторопи прислугу. Я голоден, как пустельга.

Мой приятель с его острым носом и сухой головой и впрямь смахивал на пустельгу. Но долго сердиться на Магиллври было решительно невозможно, поэтому мы вместе отправились на поиски Мэри.

– Сразу скажу, что ты приехал совершенно напрасно, – заметил я по пути. – Я не позволю ни тебе, ни кому бы то ни было снова меня одурачить. И не вздумай проболтаться Мэри. Не хочу, чтобы она волновалась из-за ваших глупостей.

За столом разговор шел о Фоссе, о Котсуолдсе [8] Котсуолдс – протяженная гряда холмов в западной части Центральной Англии. Официально признана «территорией выдающейся естественной красоты». , об «оленьем лесе», куда я собирался наведаться (он назывался Мэчри), и о сэре Арчибальде Ройленсе, моем соарендаторе, который недавно в очередной раз едва не сломал шею, упражняясь в стипль-чезе.

Магиллври был превосходным охотником, и мог многое порассказать о Мэчри. Главным неудобством этого места являлось его окружение: на юге Гарипол со слишком крутыми склонами, на востоке – лес Гленайсил, такой огромный, что охотиться в одиночку там невозможно; а до самого Мэчри от ближайшего охотничьего домика почти тридцать миль пути.

– Вот и выходит, – завершил свой рассказ Магиллври, – что Мэчри окружен пустошами, где бродят непуганые олени.

С его слов выходило, что лучшее время для охоты в тех краях – начало сезона, когда самцы поднимаются на холмы, потому что в Мэчри на удивление богатые верховые пастбища.

У Мэри было отличное настроение, потому что кто-то похвалил Питера Джона, к тому же, ее радовало, что Магиллври не спешит, как обычно, по делам, и может хоть немного задержаться. У нее накопилось к нему множество вопросов насчет хозяйства, и она поделилась с ним такими грандиозными планами, что Магиллври пообещал в ближайшее время снова заглянуть к нам, добавив, что у нас-то его точно не отравят, как на шотландских постоялых дворах для охотников.

Я бы получал от этой беседы искреннее наслаждение, если б не тревожное утро, оставившее неприятный осадок.

После обеда начался дождь, и мы с Магиллври перебрались в библиотеку.

– В три тридцать я должен уехать, – сказал он, – так что у меня чуть больше часа, чтобы рассказать о своем деле.