Макс Кроу: Лучший стимпанк-детектив

Но за эти кислые мины, написанные одной кистью, мне не дадут даже пяти каритасов. Порой от своих родственников деваться некуда, кому нужны еще и чужие?

Первая приличная добыча мне попалась в комнате для чтения. Здесь было множество книг, они занимали все высокие шкафы, но на каминной полке мне повезло обнаружить бронзовую статуэтку собачки. Коротконогий длинный охотник за лисами. Ненавижу их. Они напоминают мне худших представителей ищеек Двора Венаторов, имперских егерей. Охотятся они за такими славными ребятами, вроде меня. И если от обычных гончих, сторожащих покой на улицах, удрать помогают крепкие ноги, то эти мерзкие твари могут залезть в нору и достать тебя оттуда за шею. Совсем как эта собачонка.

Я сунул ее в мешок. Всегда важно правильно начать, тогда попрет. И точно, в этой же комнате посчастливилось наткнуться на одну редкую книжонку, написанную каким-то там графом или герцогом. Я не сильно разбираюсь в этих пылесборниках в обложках, зато точно знаю, что за нее у любого скупщика получу не меньше семи авардов. Это дорогая штучка.

Наконец-то пребывание в старинном замке стало меня радовать. Куда бы ни ушел хозяин, он оставил довольно много ценного на поверхности. Еще по мелочи закатилось в камин или под диван. Но всё это было чистой ерундой. Мне требовались две книги. Не те графские писульки, а особые. По словам клиента, они должны быть толщиной в ладонь каждая, в обложке из человеческой кожи. Заказчик – он же одна из центральных фигур Донного Рынка – говорил, что это место никто не чистил вот уже лет десять. Далеко от города, хозяин, с позволения сказать, эксцентричный отшельник, охраны немного, но почему-то все, абсолютно все сторонятся этого места. К тому же поговаривали, что поблизости завелся какой-то опасный зверь. Не то волк, не то медведь. Люди стали пропадать, от них не оставалось даже тел и одежды, только кровавые следы находили. Подозреваю, что это местная байка, чтобы отвадить любопытных. Не замок, а девственный лес с непуганым зверьем. Сразу видно, что люди не привыкли прятать своё добро. Я обошел всего лишь один этаж, но не наткнулся ни на прислугу, ни на стражу, зато набил сумку за спиной до отказа. Нужно бы оставить место для тех книг, за которые я уже мысленно получил награду и даже прокутил ее в свое удовольствие.

После тщательно изученного третьего этажа я спустился по лестнице на второй. Шел осторожно, не издавая никаких звуков. Именно поэтому в моей сумке так много дополнительных мешочков – чтобы добыча не звякала в неподходящий момент. Меня по-прежнему радовала пустота дома. Складывалось странное ощущение, словно всё живое испарилось отсюда. Но не буду жаловаться: такой легкой работы мне еще не подкидывали. Найти бы проклятые книги, и можно еще разок все осмотреть.

На втором этаже не было комнат, глухая каменная кишка, даже без окон. И лишь в торце меня встретила дверь, всем своим внушительном видом бросающая вызов опыту взломщика. По ее периметру располагалось семь замков: два на верхней части, два на нижней и три на противоположной от петель стороне. Мои губы сами по себе расползлись в улыбке. Это как встретить прелестную женщину, которая однозначно не прочь провести вместе время, но хочет знать, на что ты ради этого способен. Я протянул руку и погладил дверь. Предварительные ласки, как кто-то бы назвал. Мне даже показалось, будто под ладонью чувствуется тепло. Отшлифованное дерево терлось о мою кожу. Каждая замочная скважина была уникальна, узкая, словно ее ключ толщиной с шило кожевенника, а внутри, если зрение не подводило, скрывался запирающий механизм, отличающийся от прочих. Семь неповторимых замков. Это я понимаю! У меня даже в груди зудело от нетерпения. Кончики пальцев покалывали в предвкушении тонкой работы. Едва ли за такой дверью скрывается кладовая или спальня. Нет, так господа запирают что-то невероятно ценное, хрупкое, что нельзя спрятать в другом месте, опасаясь хищения или пожара. Например, книги толщиной в ладонь в обложке из человеческой кожи. Почему бы нет?

Пришло время поработать отмычками самому, без механической руки. Это прекрасное ощущение, скажу я вам. Сравнимое разве что… нет, ни с чем. Я знавал одну мастерицу, вышивающую бисером полотна невероятной красоты. Когда ее игла нанизывала на себя крошечную стеклянную каплю идеальной круглой формы с миниатюрным отверстием, она чуть прикусывала кончик языка и смотрела так, словно силой взгляда собиралась удержать на месте скользкую бусинку. Она говорила, что ее успокаивает это занятие, хотя любого другого работа с мелочами может довести до нервного срыва. Подобные эмоции ощущал и я: спокойствие, умиротворение. Отмычки становились естественным продолжением моих рук. Я ощупывал скрывающийся от взгляда механизм, и мог представить его в таких подробностях, словно ясно видел. Мне было известно, к каким изменениям приводит каждое движение. Никаких случайностей, лишь аккуратность и расчет. Баланс, о котором канатоходец может лишь мечтать.