Ангелина Злобина: Лучший мистический детектив – 2

Сегодня выдался погожий день: с утра на голубом небосводе были лишь облака цвета снега и ни единой серой тучи, которые в своем множестве, порой, давят на меня. По улицам моего города ездят кэбы, развозя своих пассажиров по их делам. Работают торговцы в своих лавках, и Рессоден живет своей размеренной северной жизнью. Моя жена с раннего утра хлопочет на кухне – Алина, как и любая другая женщина, любит и считает своей обязанностью поддерживать в доме уют. Мы с нашей маленькой дочкой Хельгой сегодня утром ходили в парк, где, сидя на скамейке близ столетнего ясеня, учились читать. Сейчас дочка спит, и я думаю, что настало время мне рассказать вам свою историю.

Меня зовут Юхан, и раньше я был одинок. Я жил в одном вымершем селении вблизи Балтийского моря. Там было фамильное имение моей семьи, которое называли Палара, соединив имена первых владельцев, супругов Пааво и Лары, купивших имение сто лет назад, в 1800 году, когда Финляндия еще не была Российской Империей и находилась во владениях шведов. Я рос без матери – она умерла вскоре после моего рождения, а отец погиб, когда мне едва исполнилось восемнадцать. Он хотел добраться до Рессодена на лодке в час прилива моря… Волны захлестнули лодку и она пошла ко дну. Так я и остался один в Рессодене – в то время я получал образование. Спустя десять лет мне пришлось вернуться в Палару из города, где меня постигла еще одна трагедия. После смерти отца я через несколько лет обрел счастье, но судьба, лишь подразнив, снова сделала меня одиноким, лишив родных людей. Они погибли так же нелепо, как и мой отец.

Я уплыл в Палару, стремясь там забыться от того, что произошло. Только вот разве забудешь то, как был когда-то счастлив… Да и воспоминания о детстве, прошедшем с отцом, которого тоже со мной теперь нет, порой не давали мне заснуть. И я решил с головой уйти в работу. Я стал переводить на английский язык роман некой писательницы по фамилии Корхонен. Наверное, какой-нибудь ее предок был глухим, поэтому ее роду и было дано такое прозвище. Уж не знаю, была ли она родственницей того известного поэта, что прославил наши земли, но книга ее была увлекательной. Ясное дело, что она стремилась подражать английским авторам готических романов и, вероятно, была поклонницей Мэри Шелли и ее «Франкенштейна». Мрачную атмосферу романа руовы Корхонен, эти семейные проклятия, предчувствия скорой смерти и приятное ощущение ужаса лучше всего можно прочувствовать, читая ее книгу в моем доме. Мое имение было отрезано от цивилизации – я бывал в городе очень редко, лишь для того, чтобы купить продуктов и показаться в издательстве, где я брал перевод романов на дом. А осенью и весной я и вовсе не выходил дальше ворот – море в это время опасно и поэтому мне приходится весной и осенью жить лишь за счет припасов, хранящихся в погребе. Благо, места для хранения мяса, муки и овощей, мне хватало. К тому же, мое имение было довольно старым и, конечно же, знало много смертей – я знал по меньшей мере восьмерых своих предков, умерших здесь. В то время, как многие европейцы переходили на газовое освещение, я до сих пор пользовался свечами и масляной лампой. Все это, вкупе с родовым склепом, что расположилось в конце старого сада, раскинувшегося неподалеку от моего дома, действительно создавало атмосферу готического романа не на страницах книг, а в моей жизни.

В один из вечеров, уже в час отлива моря, я как обычно читал роман руовы Корхонен и одновременно строчил на печатной машинке текст этого романа, но уже на английском языке. Я был так погружен в пугающие события, происходящие в одном английском замке, что вздрагивал от малейшего шума за окном. Чтобы работа была еще увлекательнее, я достал из погреба бутылочку доброго глёга. Пряное вино – это лучшее, что может сопровождать мой вечер. И вот я, уже захмелевший, но не лишившийся рассудка, дошел до того, как в романе руовы Корхонен коварный граф Босомли назначает хорошую плату за голову короля Эдуарда. Читая одну главу за другой, я не заметил, как опустела моя бутылка, еще совсем недавно наполненная глёгом. А дальше началось то, что совершенно стерло грань между реальным мной и вымышленным сюжетом. Сначала я ощутил, как ветер скользит по моей шее и рукам. Но откуда ему взяться? Чердак заперт, окна закрыты, ровно, как и двери. А в каменном полу не могло быть щелей. Дальше – больше. Стекла на окнах покрылись инеем так, словно сейчас свирепствовала зима. Но на дворе был конец августа…Я не пытался молиться, думая, что это какая-то аномалия природы, пока сами по себе не погасли масляная лампа и свечи, освещающие мой кабинет. Это было проявление чего-то сверхъестественного, и я в страхе просто закрыл глаза.