Ростислав Самбук - Крах черных гномов

— Только что вы сами сказали, что предпочитаете иметь дело с деловыми людьми. За кого вы меня принимаете?

— А сколько бы вы хотели? — спросил старик.

— Камень стоит не менее восьмидесяти тысяч, коллега. Семьдесят пять мне заплатят в любой момент.

Ювелир вздохнул.

— Да, цену ему вы знаете, — сказал с уважением. — Но надо помнить, что сейчас война… и люди хотят покупать колбасу, а не бриллианты.

— Разница между умным человеком и ограниченным, — поднял палец Петро, — в том и состоит, что умный знает, когда покупать бриллианты, а когда колбасу. Лучше всех это должны знать мы, немцы, уже пережившие одну послевоенную инфляцию. Вы знаете лучше меня, господин Кремер, сколько выиграли те, кто вложил деньги в драгоценности?

— Сейчас не те времена, совсем не те времена! Наша доблестная армия одерживает победа за победой, и мы…

— Простите, — прервал хозяина Петро, — учитывая все, что вы изволили сказать, а также то, что это наша первая сделка, я согласен на семьдесят тысяч и лишь треть — в валюте. Предпочтительно фунты и доллары.

Кремер скрипуче засмеялся.

— Фунты и доллары!.. Ха-ха… Валюта… Где же вы ее возьмете сейчас?

— Хорошо, валютой двадцать пять процентов, — твердо сказал Петро. — Это — последнее слово!

Ювелир забегал по кабинету. Потом вдруг сел на стул напротив гостя, уставился на него неподвижным взглядом бесцветных, белесых глаз.

— Ладно… Будет по-вашему… Согласен, поскольку это наша первая операция…

— Первая или последняя, — ответил Петро, — это не имеет значения! Я не позволю никому ущемлять мои интересы. Ни возраст партнера, пи авторитет фирмы на мои решения влияния не оказывают.

— А вы, молодой человек, начинаете мне нравиться, — осклабился Кремер. — Деловая хватка у вас, настоящая.

— Немецкая, — уточнил Петро.

— Верно!.. — кивнул ювелир и продолжил торжественным тоном: — Сейчас мы вступили в очень ответственный для немецкого народа период, господин Шпехт. Победное наступление наших войск вызвало некоторое перемещение ценностей с востока на запад… Но поток этих ценностей, к сожалепию, подобен жалкому ручейку. Отчасти в этом повинна наша администрация, которая, я бы сказал, весьма примитивно регламентирует деловую инициативу. В результате значительная часть ценностей оседает на месте. — Кремер на миг остановился, затем многозначительно произнес: — Долг каждого настоящего немца-патриота — приложить все усилия, чтобы помочь нашей державе в деле максимального перемещения ценностей и тем самым укреплять мощь великой Германии!

«Вон ведь какую идейную базу подвел! — подумал Петро. — Вот что значит хищник! Великолепно знает, негодяй, откуда берется это золото!..»

— Нельзя не согласиться с вашей оценкой, — воспользовался Петро секундной паузой, — временных э-э… непорядков в операциях с драгоценностями. Многие наши чиновники, к сожалению, не понимают той простой истины, что карман немецкого коммерсанта в то же время и карман государства.

— О-о! Великолепно сказано! — Кремер одобрительно кивнул.

— Вот это я и хотел отметить, прежде чем условиться о продаже некоторых драгоценностей. Как мне представляется, мелким чиновникам незачем вникать в характер наших с вами сделок…

Ювелир совсем преобразился — теперь он походил на легавую, которая почуяла запах дичи и сделала стойку. Кремер потер руки и елейным тоном сказал:

— Золото, изъятое на востоке, там, на месте, стоит значительно дешевле. Хотелось бы рассчитывать, что вы не станете требовать за него от старого и бедного ювелира слишком много? К тому же полная тайна наших сделок…

«Ну и сквалыга!» — подумал Петро. Ему порядком надоел этот разговор. Но останавливаться на полпути нельзя — старый пройдоха еще очень нужен, да и нельзя оставлять ему ни малейших зацепок.

— Меня, в конце концов, вовсе не беспокоит, будете ли вы афишировать наши сделки или нет. Хотя, конечно, это в какой-то степени может повлиять на их дальнейшее развитие. До сих пор меня всегда уверяли: такого рода делам реклама только вредит.

— Хха-хха… — проскрипел ювелир. — Великолепно. Вас, молодой человек, понимаю. Итак, к делу. Мы достигнем полного согласия, если моя фирма от оптовой цены получит тридцать процентов скидки.

— Пятнадцать процентов принесут вам много, даже слишком много, господин Кремер. Ну, а если вспомнить ваши слова о том, что каждый немец-патриот…

— Двадцать… пять… — проскрипел ювелир.

— Двадцать — это предел возможного!