Борис Акунин - Квест. Коды к роману.

Брак получился истинно гармоничным, как всякое начинание, основанное на доброй воле и точном расчёте. Но несколько месяцев спустя покойная жизнь кончилась. На Русь двинулась армия всей объединённой Европы. Многие тысячи счастливых и несчастливых семей оказались затронуты этой бурей. Коснулась она и профессорской четы, произведя трещину в союзе, казавшемся самим совершенством.

Впервые супруги зассорились между собой, да так непримиримо, что образовавшаяся расщелина с каждым днём делалась всё шире. Киру Ивановну беспокоило и сердило, что супругу пришла в голову блажь отправляться на театр военных действий, чтобы лично сразиться с неприятелями. Спор всякий раз начинался с теоретических аргументов.

– Что будет плохого, если Наполеон завоюет Россию вслед за прочими странами? – говорила Кира с не по-женски холодной рассудительностью. – Разве не сам ты говорил, что уровень развития страны определяется цивилизованностью населения, а цивилизованность населения – установленными порядками?

– Говорил…

– Разве европейское население не цивилизованнее нашего?

– Цивилизованнее…

– Разве законы и порядки, которые несёт с собою французский император, не разумней и человечней нашего крепостничества и пьянства?

– Всё так, – отвечал Самсон. – Однако ж, когда чужой человек, даже самой приличной наружности, накидывается с кулаками на твою мать, пускай неряшливую и нетрезвую, разве не бросишься ты её защищать?

– А ежели «чужой человек» – лекарь, который способен излечить твою несчастную родительницу от свинства?

– Лекаря вызывают. А если он явился к тебе непрошеный пускать кровь и ставить клистир, то он не лекарь, а разбойник, и ему надобно побить морду! – воинственно восклицал профессор.

Жена поневоле начинала смеяться.

– Посмотри на себя, воитель. Воображаю, как ты станешь Бонапарту бить морду ! Ты во всю жизнь сабли в руках не держал.

– А вот и держал. Я каждый день теперь упражняюсь. Меня отставной драгун учит! И не в сабле дело. Умный человек всегда сыщет себе оружие по способности.

Когда ж Кира Ивановна подступалась с расспросами, что за оружие он имеет в виду, Самсон Данилович ничего определённого сказать не хотел и лишь бормотал, что к любой запертой двери можно подобрать ключ, ежели знаешь, где замочная скважина.

Чем ближе французы подходили к Москве, тем холоднее и отчуждённей делались отношения между супругами. Они решительно отказывались понимать друг дружку, каждый тревожился о своём и чувствовал себя покинутым.

А между тем древнюю столицу охватило патриотическое возбуждение, распространившееся и на все четыре университетских факультета. Студенты записывались добровольцами в ополчение – «Московскую военную силу», профессора собирали пожертвования. Ректор же, будучи математиком, давно уж со всей несомненностью рассчитал, что Москвы не удержать, и усердно готовил академическое достояние к эвакуации.

– Через несколько дней город падёт. Папа с обозом отправляется завтра, – сказала Кира супругу. Лицо у неё было самое решительное, губы сурово подобраны. – Ты с нами?

В последнее время муж с женой почти не виделись. Она была занята сборами, он пропадал по каким-то таинственным делам.

– Нет, я зашёл проститься. Сей же час отбываю с полком. Где я вас найду?

Профессорша сжала губы ещё плотней, чтоб не задрожали.

– Ах, ты всё-таки намерен меня искать? Спасибо и на том, – сказала она язвительно. – Что ж, я оставлю весточку. Загляни в глаза Ломоносову.

Фондорин смущённо кивнул, глядя в пол. В портупее, с зажатой под мышкою саблей он выглядел преглупо.

– Миронтон-миронтон-миронтен, – язвительно пропела жена на прощанье припев песенки про горе-вояку Мальбрука.

Отвернулась и, не поцеловав, быстро ушла прочь. Потом она смотрела из-за шторы, как муж, ссутулившись, бредёт через двор со своей дурацкой саблей, и вся сотрясалась от сухой икоты. Плакать Кира совсем не умела, даже в бытность ребёнком.

Она всегда была скрытна. В детстве обожала устраивать «секретики» – маленькие тайники, куда прятала кукол, флакончики из-под духов и прочие сокровища. Замужество не избавило Киру Ивановну от привычки иметь секреты. Раньше она таилась от отца и прислуги, теперь от супруга, который иногда казался ей всезнающим мудрецом, а иногда полнейшим несмышлёнышем, которого не стоит посвящать в некоторые сферы жизни.

Тайны, которыми госпожа Фондорина не делилась с мужем, бывали как маленькими, так и большими. Средь маленьких, например, была вот какая. Кира лишь делала вид, что выпивает «любовный напиток», а сама потихоньку его выплёскивала. У неё не было нужды в приворотном зелье, чтобы забыться; она страстно любила Самсона и безо всякой химии.