Дональд Гамильтон: Мстители

Однако время представлялось не самым подходящим для размышлений о шлюхах и борделях или моих любовных похождениях. Да и Боба тоже. Особенно его. Пришло время сказать последнее прости отличному парню, которому не слишком повезло в жизни — сначала с сердцем, а затем и с роковыми выстрелами; парню, жена которого стояла сейчас рядом со мной, и горе было не единственным чувством, отразившемся на ее лице. Присутствовал там и гнев, что не вызывало особого удивления, учитывая, какая смерть настигла Боба.

По-видимому, она решила сохранить верность мужниным вкусам, по крайности в том, что касалось одежды, но я знал: немалую роль играло и то, что одежда немного значила для Марты Дивайн. Вряд ли несколько лет замужества успели коренным образом изменить ее характер: в душе она скорее всего так и осталась девушкой в джинсах и свитере. Голова ее была непокрытой — очередной вызов условностям и традиции. Супруга Боба никогда не носила дамских шляпок, и на этот раз не стала подчеркивать свое горе броским головным убором с траурной вуалью. Марта Дивайн осталась верна себе.

— Это... довольно личное дело, — сказал мне Мак в своем вашингтонском кабинете. Голос его прозвучал сомнением, обычно не свойственным этому человеку. — Собственно, оно затрагивает и наши профессиональные интересы: загадочная насильственная смерть любого агента, даже вышедшего в отставку, требует расследования, но... сейчас я не могу уехать из Вашингтона. Есть причины полагать, что моей дочери может, понадобится некоторая помощь. Или, скажем, небольшая поддержка, и не хотелось бы отправлять совершенно незнакомого человека. Ты же помнишь Марту, не так ли, Эрик?

При рождении, или по крайней мере, вскорости после рождения, я получил имя Мэттью Хелм, но в этом кабинете, а также в нескольких правительственных досье числюсь под псевдонимом Эрик, возможно, потому что это скандинавское имя, а предки мои были скандинавами. Но это всего лишь догадка. Даже проработав с шефом дольше, чем хотелось бы помнить, я так и не выяснил, каким образом он подбирает клички своим людям. (Боб Дивайн фигурировал в досье как Амос. Почему — не известно).

Показалось, Мак смотрит на меня чуть строже, чем того требовали обстоятельства. Вопрос же был чисто риторическим. Мак отлично знал, что я помню его дочь Марту. Яркий свет, падавший из окна за его спиной, не позволял мне как следует разглядеть выражение лица, но в этом я и не нуждался. Мне ли не знать, как выглядит Мак: худощавый, седой мужчина с густыми черными бровями, в аккуратном сером костюме и консервативном галстуке. Он напоминал банкира, предпринимателя или высокопоставленного чиновника. Последнее было недалеко от истины. Мак и в самом деле состоял на правительственной службе и занимал довольно ответственный пост, только сфера его деятельности не затрагивала финансов, товаров или услуг. По крайней мере, предоставляемые им — точнее говоря, нами — услуги не слишком широко рекламируются.

Его фамилия не начиналась с «Мак». «Мак» было сокращением от второго имени. В действительности шефа зовут Артур Макджилливрей Борден, однако мне, как и всем остальным, вовсе не следовало ведать этого, а тем кто уведовал — предлагалось поскорее забыть. Но сегодня Мак делал все, чтобы исключить забывчивость, напоминая о своей дочери, которую я некогда повстречал — и знал достаточно хорошо, хоть и не слишком долго — как Марту Борден. Как уже сказано, смотрел он на меня несколько строже обычного, как будто давая понять, что знает: покорный слуга переспал с девушкой, с его маленькой девочкой. Правда, уже тогда Марта была не такой уж маленькой, да и чего Мак ожидал, отправляя нас вдвоем в опасную экспедицию через всю страну? Во всяком случае, исходил я из простых, профессиональных, даже в определенной степени патриотических побуждений; ее же побуждения, как выяснилось впоследствии, оказались более сложными и запутанными, да еще и замешанными на юношеском все ниспровергающем идеализме. Но все это случилось давным-давно. Теперь она была женой, или, точнее, — вдовой, Боба Дивайна.

— Да, сэр, — сказал я. — Помню.

— Как я сказал, в какой-то мере это мое личное семейное дело, и я с пониманием отнесусь к возможному...

— Отказу? — спросил я. Мак отмолчался. Я продолжил: — Вы имеете в виду защиту? Разве что-то указывает на то, что люди, убившие Боба, могут угрожать и его жене?

Мак покачал головой.

— Нет. Когда это произошло, они вместе выходили из ресторана. Если бы убийца охотился за Мартой, ему было бы достаточно еще раз нажать на спуск. Возможно, «защита» — не слишком точное определение. Даже — совсем не точное. Я бы предпочел заменить его словом " обуздание".