Олег Шмелёв: Ошибка резидента

— Не надо, — бросил сквозь зубы Антиквар.

— Мы можем идти? — спросил консул.

— Теперь — да, — последовал ответ.

Всю дорогу до своего посольства Антиквар никак не мог прийти в чувство от оглушительного удара, который был нанесен так неожиданно. Его жгла досада на самого себя, на разведцентр, на всю эту глупейшую затею с Борковым и с передачей пленки. В одно мгновение все полетело к чертям. Оказалось, что советской контрразведке вовсе не интересно держать его нетревоженным во имя засылки дезинформации. Гроша ломаного не стоят хитроумные расчеты разведцентра.

Оставалось проверить, действительно ли Кока арестован и что с Борковым.

…Трубку на том конце сняли сразу.

— Алло, вас слушают, — сказал нежный женский голос.

Не произнеся ни слова, женщина, звонившая из автомата, нажала на рычаг, но тут же подумала, что могла соединиться неправильно, и снова опустила монету в щелку, набрала аккуратно номер. Ей было известно, что по этому телефону никто, кроме мужчины, отвечать не может.

На сей раз ответил низкий мужской голос. Женщина спросила:

— Это Николай Николаевич?

— Нет.

— Можно его к телефону?

— Его нет.

— Он что, вышел?

— Да.

— Надолго?

— Не знаю. А кто его спрашивает?

— Знакомая. Когда он будет?

— Неизвестно. Как вас зовут? Что ему передать? — допытывался сочный баритон.

— Ничего. Я еще позвоню.

— Ну звоните, звоните…

По телефону Боркова ответили, что он уехал в длительную командировку.

Когда служащие посольства, по просьбе Антиквара звонившие Коке и Боркову, рассказали о своих переговорах, Антиквару стало совсем плохо. Чтобы проверить, насколько глубоко копнули контрразведчики тайную жизнь Николая Николаевича Казина, оставалось узнать, целы ли его сообщники-фальшивомонетчики. Адрес Пушкарева Кока с неохотой, но все же дал Антиквару в свое время. Полуподвальная квартира в переулке рядом с улицей Обуха оказалась опечатанной.

В тот же день Антиквар составил для передачи в разведцентр обстоятельное донесение обо всем случившемся и отослал его с дипломатической почтой…

Разведцентр прислал следующую шифровку:

«НАДЕЖДЕ.

ОПЕРАЦИЯ ПРОВАЛЕНА. ОБУСЛОВЬТЕ С БЕКАСОМ СВЯЗЬ, ПРЕДЛОЖИТЕ ЕМУ ВЫЕХАТЬ В ДРУГОЙ ГОРОД, ЖЕЛАТЕЛЬНО В СИБИРЬ. САМИ НЕМЕДЛЕННО УХОДИТЕ НА ЮГ, В НИКОЛАЕВ ИЛИ ОДЕССУ. СОХРАНИТЕ ДУБЛИКАТ ПЛЕНКИ. СЛУШАЕМ ВАС НЕПРЕРЫВНО».

Ответ гласил:

«КАЖЕТСЯ, ОБНАРУЖИЛ СЛЕЖКУ ВЫЕЗЖАЮ В ОДЕССУ

ЖДУ УКАЗАНИЙ».

И наконец, приказ центра:

«БУДЬТЕ ГОТОВЫ К ПЕРЕПРАВЕ.

СЛУШАЙТЕ НАС ДВАДЦАТОГО АВГУСТА И ЗАТЕМ КАЖДЫЙ СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ В ТЕЧЕНИЕ НЕДЕЛИ В 23 ЧАСА 10 МИНУТ

В ЭФИР БОЛЬШЕ НЕ ВЫХОДИТЕ. РАДИОПЕРЕДАТЧИК СПРЯЧЬТЕ».

…22 августа поздним вечером на даче под Москвой сидели полковник Марков, Павел и Михаил Тульев. Прощальная беседа подходила к концу.

Перечитав еще раз радиограмму, в которой детально излагалось, как должна совершаться переброска Надежды за границу, Владимир Гаврилович сказал:

— Ваши бывшие хозяева испугались, что связь с Кокой вас погубит. Вы опять обретаете ценность в их глазах. Ради этого мы трудились, и хорошо, что не напрасно.

Владимир Гаврилович не упомянул, каким важным звеном в цепочке была роль Боркова-Кустова, о существовании которого Михаилу Тульеву знать было не обязательно. Но без этого звена вся операция контрразведчиков по разоблачению Антиквара и Коки выглядела бы для разведцентра непонятно и подозрительно. И вряд ли бы Тульева отозвали из СССР.

За окном сверкнула зарница, потом послышался дальний гром, а может быть, это поезд прогрохотал по мосту — километрах в полутора от дачи проходила железная дорога. Полковник продолжал, обращаясь к Тульеву:

— Ну что же. Кажется, мы обо всем договорились… Впрочем, если чувствуете хоть малейшую неуверенность, еще не поздно все повернуть, можно найти приличную отговорку. Вы и здесь будете полезны.

Полковник сказал это только во имя одного: чтобы между ними не оставалось решительно ничего недоговоренного, никаких недомолвок.

Михаил Тульев был взволнован и, как всегда в такие моменты, заговорил отрывисто:

— Остаться сейчас — жить в долгу. Я слишком много задолжал России. Мне с ними надо расквитаться.

— Месть будет вам плохим попутчиком.

— Это не месть. Деловые соображения. Они сами когда-то учили меня этому.

— В таком случае прочь колебания. Вопросы и просьбы будут?

— Нет, Владимир Гаврилович. С Павлом мы уже обо всем договорились, — ответил Тульев.