Чингиз Абдуллаев - Зло в имени твоем

Дорваль предложил поужинать где-нибудь на берегу реки, и она согласилась. По дороге Дорваль, оказавшийся превосходным рассказчиком, рассказывал интересную и смешную историю, случившуюся с ним в Кении, во время сафари. Она смеялась до слез, почти забыв о своем Ронкале, когда вдруг Дорваль очень серьезно сказал:

— Знаете, Мария, по-моему, у нас возникли трудности. За нами от самого отеля ведут наблюдение два неприятных типа.

— Да? — удивилась она, не удивляясь его словам.

— Мне очень не нравятся их зверские физиономии, — признался Дорваль, — нужно будет от них избавиться.

— Каким образом?

— Что-нибудь придумаем, — улыбнулся Дорваль, подзывая такси.

И он действительно придумал. В тот момент, когда за ними лениво шел автомобиль преследователей, он попросил водителя остановиться на углу и буквально выпрыгнул из машины, увлекая за собой молодую женщину. Такси поехало дальше, и машина наблюдателей также неспешно проехала мимо них.

— Кажется, мы от них оторвались, — улыбнулся Дорваль. — Вы не знаете, кто это может быть?

— Понятия не имею. Наверное, местная служба безопасности. Они следят за всеми журналистами, приехавшими в эту страну. А я сегодня была в тюрьме и завтра беру интервью у начальника тюрьмы.

— Опасная у вас профессия, — пробормотал Дорваль, — в их тюрьмы лучше не соваться. Там такие собачьи порядки.

— Так, значит, это правда? Все, что о них рассказывают? — спросила Марина.

Ей действительно был интересен его ответ.

— В тысячу раз хуже, — махнул рукой Дорваль, — среди них встречаются такие подонки, что просто удивляешься, откуда берутся эти люди.

Родившийся в стране устойчивой демократии, свободный гражданин свободной страны, Ален Дорваль не понимал и не принимал порядков, царивших в Чили, особенно в первый период правления генерала Пиночета, когда тысячи людей были замучены и казнены. Вынужденный по долгу службы иногда контактировать с представителями чилийской службы безопасности, он с негодованием отмечал их цинизм, жестокость и полное отсутствие моральных норм. И если для него работа в ДСТ была настоящим призванием и он гордился своей службой, то для многих офицеров в Чили работа в службе безопасности становилась выгодным ремеслом, позволяющим проявлять свои садистские наклонности, пытая и убивая людей.

— Вы не боитесь так говорить? — спросила Марина.

Дорваль посмотрел на нее. Что-то мелькнуло в его лице.

— Не боюсь, — сказал он очень серьезно, — думаю, и вы не из трусливых. Иначе никогда бы не приехали в эту страну в такое время.

— У меня такая профессия.

— У меня тоже.

— А чем вы занимаетесь?

— Путешествую, как и вы, — пошутил Дорваль.

— И только?

— У меня свой бизнес, — все-таки уклонился от прямого ответа Дорваль.

— Понятно. — Она промолчала. Почему-то ей было обидно, что он врет. Может, в ней иногда говорила ее женская натура. Она, конечно, понимала, что он никогда не признается в своей работе на ДСТ, но понимала всего лишь разумом. В отношениях с нравившимся ей человеком этого было мало.

Ужинали они на открытой террасе рыбного ресторана, стоявшего прямо у реки. Дорваль был, как всегда, предупредителен и безупречен. Он снова рассказывал нечто смешное, и она снова смеялась над его рассказами. К концу ужина, когда заиграл маленький оркестрик, состоявший из трех человек, он пригласил ее на танец, и она, впервые ощущая прикосновение нравившегося человека так близко, поняла вдруг подлинное наслаждение от танца, словно созданного для интимной беседы двоих людей.

А потом был еще один танец. И еще. Она чувствовала, как кружится голова, как сладостно-упоительно это чувство совместного танца, когда кажется, что под вами кружится сама Земля и вы всего лишь вдвоем на этом маленьком волчке, так быстро вращающемся под ногами. А потом он шептал какие-то слова, и она слушала, наклонив голову, когда его губы касались ее уха. И вдруг — словно удар хлыста. Она увидела глаза Ронкаля. Как он мог найти их в этом ресторане — было непостижимо. Но он нашел. И теперь, глядя в глаза Марине, кивнул ей головой, точно говоря: «Не беспокойся, я всегда с тобой, я — твое вечное проклятие и твой неустанный страж, я — твое прошлое и будущее, я — твое неустойчивое настоящее и все страхи Земли».

Она закрыла глаза, словно ожидая, что Ронкаль может исчезнуть, но, когда она открыла глаза, он по-прежнему был на месте. И тогда она, поддавшись непонятному порыву, прижалась вдруг к Дорвалю, словно попытавшись защитить его от пули Ронкаля, стоявшего за спиной француза и кивавшего ей в такт танца. Дорваль, не понявший, что именно ее взволновало, недоуменно посмотрел на нее.