Чингиз Абдуллаев - Линия аллигатора

Казак бросился вниз. Упал, поднялся, прихрамывая, побежал в сторону рощи.

— Не стреляйте! — кричал он. — Не нужно стрелять! Я сдаюсь! — Он все время оглядывался назад, словно сознавая, что главная опасность его подстерегает именно со спины.

Крутиков сплюнул и прицелился, собираясь срезать автоматной очередью бывшего напарника. И потерял бдительность, забыв о том, что делается у него за спиной. И только когда услышал шаги, обернулся. На лестнице кто-то стоял.

Крутиков перевел автомат и дал очередь в сторону лестницы. Человек со стоном упал вниз.

Крутиков снова обернулся, но Казак уже успел забежать за угол, и теперь его невозможно было достать.

— Сукины дети, — процедил сквозь зубы Крутиков, — все равно живым не возьмете.

Он уже сознавал, что это его последний бой. Но какое-то непонятное чувство азарта, тревоги, неясного волнения от выпитого алкоголя возбуждающе действовало на бандита, словно обещая, что в конечном итоге все закончится хорошо.

Послышалось еще несколько выстрелов. Пуля попала ему в левое плечо, и он, вскрикнув, выронил автомат. Когда Крутиков увидел бегущих по двору людей, он наконец понял, что игра проиграна. И тогда он достал пистолет: умирать, так хоть подороже отдать свою жизнь. Но пистолет дрожал в руке, а боль в плече все усиливалась. Он понял, что уже ничего не сможет сделать. Единственное, что остается, так не даться им живым.

Он поднял пистолет ко рту. Потом, передумав, прислонил его к виску.

Прикосновение холодного металла подействовало ошеломляюще. Он вдруг ясно понял — все, конец. Через мгновение его мозги брызнут на эту стену. И ничего больше не будет. Ни этого воздуха, ни света, ни звуков, ни его жизни. Будут только холодный морг и темная яма с червями. Он отбросил пистолет и заплакал, решив хоть каким-нибудь образом продлить свою жизнь. Именно в таком положении его и застали поднявшиеся на второй этаж оперативники.

— Еще плачет, — сказал один из них, больно ударив пленника ногой, — а Валеру ранил в живот.

На второй этаж поднялись Самойлов и Юдин.

— Вот он, — показал на Крутикова Уханов, — взяли живьем субчика. В собственном дерьме валяется. А своего товарища застрелил. Казак сказал, как он это сделал.

— У нас потери есть? — строго спросил Самойлов.

— Один раненый, — ответил Мишаков, — я уже отправил его в больницу.

Крутикова колотил озноб. Он вдруг увидел свой лежащий на полу пистолет. Но кто-то из оперативников, перехватив его взгляд, поднял оружие.

Только тогда Крутиков вдруг понял, что действительно остался жив. И теперь всю оставшуюся жизнь, в лучшем случае, проведет в тюрьме. Поняв это, он вдруг дико завыл, словно прощаясь с прежней жизнью.

Ночью Дронго спал плохо. Он снова вспоминал события того давнего времени, когда был совсем молодым. Улыбающаяся Урсула, молодой, красивый Адам, веселый Луиджи. И как наваждение — снова Дершовиц, методично нажимающий на пульт дистанционного управления, а потом глухонемой убийца, оказавшийся соседом Дронго по тюремной камере.

Утром за завтраком сенатор тоже выглядел усталым и задумчивым. Вежливо поздоровавшись, он сел за столик и погрузился в какие-то свои мысли. Последней к столу вышла Сигрид. У нее тоже были круги под глазами, словно и она мучилась теми же кошмарами, которые видел Дронго. Завтрак прошел в молчании.

— Что теперь? — спросил сенатор, когда они наконец поднялись из-за стола.

— Мне нужно проверить еще несколько фактов, — сказал Дронго, — но уже сейчас не вызывает сомнений, что смерть вашей дочери выглядит достаточно загадочно.

— Да-да, — как-то странно глядя в сторону, сказал сенатор, — возможно, вы правы. Я готов подождать еще несколько дней. — Что-то неуловимое мелькнуло в его словах и взгляде.

«Непонятно, — подумал Дронго. — Кажется, он даже несколько смущен моей настойчивостью». Он поймал взгляд молодой женщины. Она выразительно смотрела на него, напоминая о том, что именно он должен сказать сенатору.

— Вам не нужна сегодня Сигрид? — спросил Дронго.

— Нет, — покачал Толовой сенатор и, чуть улыбнувшись, добавил:

— Очевидно, вам понравилось работать вместе? Не буду возражать, если она будет сопровождать вас. А я собираюсь сегодня встретиться с Магдой.

— С кем? — удивилась Сигрид.

— С бывшей соседкой Элизабет, — пояснил сенатор, — она вчера вернулась из Рима и сегодня обещала ко мне приехать. Мне все равно нужно с ней поговорить.

Дронго взглянул на Сигрид. Встречаться с Магдой нужно было и ей, но никак не вместе с сенатором. Даже по содержанию вопросов и тем более по ответам Магды сенатор Роудс может догадаться о некоторых вещах, о которых он пока не был информирован. Значит, будет лучше, если сегодня он встретится с Магдой один. А Сигрид поедет к ней завтра или в любой другой день. Их встреча вместе ничего не даст. Но все же…