Чингиз Абдуллаев: Линия аллигатора

Он часто вспоминал эту сцену… И восприятие ее каждый раз менялось в зависимости от ситуации. Несколько лет назад, в Таиланде, они с приятелем смотрели ферму аллигаторов, где, кроме разведения страшных животных, местные дрессировщики показывали и различные фокусы. Собственно, ферма была коммерческим заведением, здесь разводили крокодилов на продажу и для выделки их особенной кожи. Именно тогда один из дрессировщиков, пожилой человек лет семидесяти, подошел совсем близко к аллигатору, демонстрируя полнейшее спокойствие. Но когда за ним двинулся и один из самых храбрых зрителей, тот предостерегающе поднял руку.

— Нельзя, — сказал сурово, — нельзя подходить ближе. У каждого аллигатора есть своя линия, своя черта, переступив которую, вы уже не сможете убежать. Я стою чуть сбоку и знаю, куда нужно прыгнуть в случае опасности. А вы этого не знаете. Вы не успеете убежать. Они очень проворные и очень хитрые животные, эти бестии. Не смотрите, что он лежит так спокойно, как будто спит, с закрытыми глазами. На самом деле он ждет, когда вы переступите черту, пройдете линию, за которой он сможет вас достать. И тогда вам уже ничто не поможет. Он умеет прыгать, как обезьяна. Мы говорим: если дьявол решит принять чье-то обличье, он превратится в аллигатора.

Огромный аллигатор в этот момент открыл глаза, словно поняв, что именно говорит стоявший рядом с ним человек. И действительно прыгнул в его сторону. Но дрессировщика там уже не было. Ведь он не сказал, что еще более опасным и хитрым животным является сам человек. Хотя Дронго знал это, пожалуй, лучше других.

Чтобы нормально засыпать по ночам, нужно иметь либо пустую голову, что гарантирует отсутствие всякого рода переживаний, либо тяжелую физическую работу, выматывающую так, что сон воспринимается как заслуженный отдых. Во всех остальных случаях, особенно если вам около сорока лет и вы все еще не женаты, спокойный сон представляется вещью почти невозможной.

Он плохо спал последние дни. Может, сказывалось отсутствие того самого напряжения, к которому привык за многие годы. Может, сказывался его переломный возраст, с наступлением которого ясно осознаешь, что лучшая часть жизни уже позади. Может, сказывались атмосферные явления, о которых так любили писать в газетах. Но он спал плохо, ворочаясь в своей постели иногда до самого утра.

Собственно, он и раньше был «совой», предпочитая ложиться не раньше четырех-пяти утра. Но сейчас не помогали даже ночные бдения. Возможно, это было связано с отсутствием привычных нагрузок на мозг.

У него были две постоянные квартиры. В Москве, ставшей теперь столицей чужого государства, и в своем родном приморском городе, в котором он рос и мужал. Приехав сюда два месяца назад, он дал себе слово ничем больше не заниматься, просто читать любимые книги, смотреть телевизионные передачи и встречаться с еще оставшимися знакомыми. Но мир, царивший за окном, властно вторгался и в его квартиру, стоило только включить телевизор или взять свежие газеты.

Бессмысленное, бесперспективное, варварское противостояние в Чечне, когда с обеих сторон проявлялись чудеса мужества и героизма, приводившие к еще большей крови, вызывало возмущение и тем обстоятельством, что на этой войне еще больше проявлялось самых низменных человеческих качеств, словно напоказ выставленных всевозможных пороков. Беспрецедентная жестокость, откровенный бандитизм с обеих сторон, мародерство, пренебрежение человеческой жизнью, характерные для любой войны, становились нормой и на этой, превращая ее в самую кровавую бойню конца двадцатого века. Не хотелось слушать новости, не хотелось снова видеть изувеченных и раненых людей, зачастую становившихся просто разменной монетой для откровенных циников и мерзавцев, возглавлявших обе стороны.

В этот день он заснул лишь в седьмом часу утра и уже через четыре часа проснулся от настойчивого звонка в дверь. Посмотрев на часы и пробормотав проклятие, с трудом поднялся с постели.