Сергей Донской - Шпион, который ее убил

Так думал Бондарь. Он еще не знал, что его собственный просчет повлечет за собой куда более драматические последствия.

Европа встречала Рождество радостно. Люди обменивались подарками и улыбками, в небе не угасало сияние фейерверков, играла громкая музыка, шампанское лилось рекой, поджаривались на вертелах говяжьи туши, и дым стоял коромыслом, и мякоть мириадов устриц высасывалась со свистом, и деньги летели на ветер. Веселился и ликовал народ, распевая псалмы вперемешку с модными хитами, все приплясывали, повсюду устраивались карнавальные шествия, сверкали огни, гремела канонада петард.

Христос родился! В такой день не хочется думать, что по окраинам городов по-прежнему шныряют крысы и нищие, что люди мрут от голода и холода, что в десятках «горячих точек» идут военные действия, вспыхивают эпидемии, угасают больные, что сильные лупят слабых и по правой щеке, и по левой, что последнюю рубаху отбирают силой, и что сами судят, но остаются несудимыми, и что гордятся неправедно нажитым, и не скорбят по невинно убиенным. Рождество катилось по опустошенной, отравленной, вытоптанной, изуродованной планете.

Бондарь, неподвижно сидевший у телевизора, выключил его. Взглянул на золотой «Ролекс», подаренный Морталюк. Поднял глаза к видеокамере. Встал, потянулся, протяжно зевнул. Зашел в ванную. Тут то ли зеркальное отражение Бондарю подмигнуло, то ли он ему. Часы переместились с левой руки на правую, браслет обхватил не кисть, а пальцы – циферблатом наружу.

Выйдя в прихожую, Бондарь открыл дверь и бросился по коридору в ту сторону, откуда должен был выглянуть охранник. Тот появлялся из-за угла примерно через пятнадцать-семнадцать секунд после того, как срабатывала сигнализация. Бондарю понадобилось значительно меньше. Добежав до поворота, он замер, прислушиваясь к торопливым шагам. На сигнал открывшейся двери спешили двое. Это означало, что подозрительная Леди М на всякий случай распорядилась удвоить бдительность.

Бондарь не возражал. У него давно чесались кулаки, и он устал сдерживаться.

Внезапно выскочив прямо перед остолбеневшими охранниками, он на славу отвел душу. Когда молниеносная схватка закончилась, циферблат «Ролекса» выглядел так, словно его долго плющили молотком. Бондарь разжал пальцы, отпуская лопнувший в нескольких местах браслет. Золотые обломки еще только рассыпались по ковровому покрытию, когда ноги Бондаря пришли в движение, унося его прочь с места событий. Охранники, со сломанными переносицами и свернутыми челюстями, остались. Каждый получил по два удара, не успев ни пикнуть, ни воспользоваться электрошокерами или передатчиками. Для них счастливое Рождество закончилось. Для третьего охранника, дежурившего в холле, все только начиналось.

Он сидел за игровым автоматом, остервенело дергая рычаг. Музыка и азартный перезвон помешали ему вовремя отреагировать на стремительный топот за спиной. Парень только разинул рот, увидев на цветном мигающем экране постороннее изображение…

…изображение, смутно напоминающее фигуру человека…

…бегущего человека…

Лимончики, вишенки, семерки, тузы, сердечки – это да, с ними все понятно. Но при чем тут какой-то человек? Что ему тут пона…

– А? – вскрикнул охранник, ощутивший сильнейший толчок в спину. Такое привычное, такое знакомое окошко экрана стремительно надвинулось и с грохотом рассыпалось на тысячу осколков.

Охранник засучил ногами, опрокинул табуретку, а сам не упал, остался возле игрового автомата, до груди погруженный в его нутро, словно решил посмотреть собственными глазами на волшебную электронную начинку. Ничего он там не увидел. Бондарь извлек окровавленного охранника наружу, перехватил его за шиворот и за брючный ремень, приподнял…

– Мэрри крисмэс.

Набалдашник рычага, еще хранивший тепло ладони охранника, врезался ему в солнечное сплетение.

– Что в переводе означает: счастливого Рождества, – закончил Бондарь, ни к кому конкретно не обращаясь, потому что готовых внимать ему слушателей поблизости не было.

Переодевшись в соседней каморке в лыжный костюм и прихватив снаряжение, он вернулся к изувеченному парню. Пульс едва прощупывался.

– Перестарался, – пробормотал Бондарь.

О, нет, он не испытывал угрызений совести, не раскаивался, предпочитая заниматься этим в свободное от опасной работы время. Его огорчало, что наемник Морталюк не в состоянии самостоятельно приблизиться к двери, чтобы приложить ладонь к считывающему сканеру. Не то чтобы Бондарю было лень возиться с бесчувственным телом, но это требовало определенных затрат энергии, а силы следовало приберечь перед головокружительным слаломом.