Сергей Донской - Шпион, который ее убил

– Присаживайся, – подбодрил Волопасов замешкавшегося подчиненного. – В ногах правды нет.

Заметив, что бывший однокашник разглядывает его сегодня с каким-то подчеркнутым любопытством, Роднин машинально пригладил белый пух на голове и насторожился:

– Что-нибудь не так?

– Просто любуюсь твоей непрошибаемой физиономией… Как спишь по ночам? Кошмары не мучают?

– Бог миловал, Николай Артемьевич.

– В этом кабинете один бог, Василий. Я. Он же царь по совместительству. Опять я. И сдается мне, что ты начинаешь это забывать.

– Невозможно, – отрезал слегка побледневший Роднин.

– Что невозможно? – по звучанию голос Волопасова напоминал скрежет неисправного стартера.

– Невозможно забыть того, чего никогда не знал. Бога на Лубянке отродясь не водилось. Царя в семнадцатом году прошлого века свергли. – Роднин упрямо набычился. – Разрешите считать вас своим непосредственным начальником, но не более того.

– Плевать я хотел на твою точку зрения, – процедил Волопасов, надменно выпятив нижнюю губу. – Оставляй ее за порогом, когда ко мне входишь.

– И совесть? – поинтересовался Роднин, ослабляя узел галстука.

– Надо будет, и совесть оставишь!

Получился явный перебор. Волопасов подумал, что сто граммов чистого спирта за раз – многовато в его возрасте и в его положении.

– Да не зыркай ты на меня, – буркнул он. – Ишь, моду взял – глазищами сверкать! На подчиненных сверкай!.. – Волопасов без всякой на то надобности выдвинул верхний ящик письменного стола и принялся рыться в залежах канцелярских принадлежностей. – Хотя бы на Бондаря своего ненаглядного.

– О нем я и хотел поговорить, – выдавил из себя Роднин. Стресс не прошел бесследно. Давление подскочило, как в перегретом паровом котле, в ушах бухало, перед глазами роились искрящиеся мошки.

– Надо же, какое совпадение! – саркастически воскликнул Волопасов. – Представь себе, я тоже собирался поговорить с тобой о Бондаре. О вечном капитане Бондаре, который никогда не станет майором.

Предчувствуя какой-то подвох, Роднин расставил локти пошире и наклонился вперед. Волопасов, наоборот, принял расслабленную, почти умиротворенную позу. Если бы не пронзительный взгляд, можно было подумать, что он предпочел бы вздремнуть, вместо того чтобы заниматься пустопорожней болтовней.

– Для начала взгляни-ка туда, – предложил он, тыча большим пальцем на боковую стену кабинета.

Там висели четыре ватманских листа, приколотые к дубовой панели таким образом, что образовывали единое поле. Это была одна из тех знаменитых волопасовских схем, к которым генерал издавна питал пристрастие.

Он пользовался ими не потому, что опасался упустить из виду важные детали или забыть какие-то мелочи. Память у Волопасова была феноменальная. В юности он ради спортивного интереса заучивал наизусть целые страницы телефонных или технических справочников, а с годами только развил способность удерживать в мозгу превеликое множество разрозненных фактов, фамилий, названий, дат и цифр. Одна беда: эти первостепенные и второстепенные сведения представляли собой нечто вроде деталей мозаики, которые упорно не желали складываться в четкую картину. Чтобы упорядочить все это нагромождение деталей, Волопасову непременно требовалось разложить их по полочкам. Делал он это с помощью схем, одну из которых теперь изучал нацепивший очки Роднин. Комментарии генерала, вооружившегося указкой, были немногословными, но очень эмоциональными и емкими. Благодаря им Роднину открывались неизвестные ранее обстоятельства дела, находящегося у него на контроле. Дела государственной важности.

В центре схемы красовался портрет женщины, обозначенный тремя большими буквами МММ. Она не имела никакого отношения к афере Мавроди, но в чем-то перещеголяла братьев, ограбивших треть России. Женщину звали Маргаритой Марковной Морталюк, и на старой фотографии она мало походила на себя нынешнюю, хотя Роднин опознал ее мгновенно и безошибочно.

До того, как перевоплотиться в белокурую секс– бомбу, Морталюк была довольно серой мышкой. В неприметном скромном свитерке, с длинноватым носом, минимумом макияжа и максимумом бижутерии, безвкусной и дешевой на вид. Выражение лица – почти по-комсомольски одухотворенное, волосенки тщательно зализаны за уши, едва тронутые помадой губы плотно сжаты.

Самая подходящая внешность для бизнес-леди, сумевшей втереться в доверие ко многим министрам и членам правительств в СНГ. Общаясь с подчеркнуто скромной Морталюк, государственные мужи не опасались за свою репутацию. Беря у нее взятки, не волновались, что, провернув сомнительную сделку, эта женщина примется сорить деньгами, привлекая к себе внимание правоохранительных органов.