Сергей Донской - Шпион, который ее убил

– Чен – чистокровный кореец, – пояснила Морталюк, откровенно наслаждаясь ситуацией. – Мое ходячее тайное оружие. Вокзальный носильщик из него вряд ли получится, но боец он отменный. – Она повернулась к Щусевичу. – Возможно, я рассуждаю как дилетант. Возможно, Евгений Николаевич снова скажет, что мои охранники никуда не годятся.

– Если не лишится дара речи, – угодливо хохотнул лакей Леди М.

Бондарь с трудом подавил желание перемахнуть через стол и заставить Щусевича заткнуться, разукрасив ему физиономию так, чтобы нынешний облик урода запомнился всем как вполне симпатичный.

Кровь стучала в висках Бондаря. Это был крах, полное поражение. Появление Чена спутало ему все карты. Не имело значения, к какой школе восточных единоборств он принадлежит. В любом случае кореец был опытнейшим бойцом: это было видно по его манере держаться, по ороговевшим костяшкам пальцев, по бесстрастному взгляду, успевшему оценить вероятного противника. Сколько секунд продержится Бондарь, если прозвучит команда «фас»? Пять? Десять? Пятнадцать?

– У вас есть возможность признать свое поражение прямо сейчас, – донесся до Бондаря насмешливый голос Морталюк. – Стоит ли доводить дело до крайности?

Он сфокусировал взгляд на ее лице, стремясь проникнуть в тайные мысли женщины, гордящейся своей «убийственной» репутацией в деловых кругах. Прежде чем отправиться на собеседование, Бондарь тщательнейшим образом изучил ее досье и не нашел почти никаких сведений о личной жизни Маргариты Марковны. Создавалось такое впечатление, что ее главное увлечение – бизнес, бизнес и еще раз бизнес. Она не была завсегдатаем великосветских раутов и модных тусовок, не каталась на яхте с загорелыми мускулистыми юношами, не заводила романов со знаменитостями. С другой стороны, верной женой, любящей матерью или хотя бы хранительницей семейного очага Морталюк тоже не являлась: ее муж и двенадцатилетняя дочь находились в своеобразной ссылке в Англии, откуда практически никуда не выезжали, в то время как сама она постоянно перемещалась по свету, не проявляя привязанности ни к одному из своих многочисленных особняков.

Кто же она такая, эта женщина с внешностью американской кинозвезды пятидесятых? Напористая бизнесвумен без страха и упрека? Бесчувственная железная леди с калькулятором вместо сердца? В какой-то мере, да. И все же шестое чувство подсказывало Бондарю, что он видит перед собой отнюдь не фанатичку, все интересы которой сосредоточены на накоплении первичного, вторичного и третичного капиталов. Более того, в глубине глаз Морталюк проглядывала тщательно скрываемая сексуальная озабоченность. Не всепоглощающая страсть неутомимой нимфоманки. И не зуд похотливой шлюхи. А хищное желание обладать каждым сколько-нибудь примечательным мужчиной, появляющимся в поле зрения Маргариты Марковны. Стремление доминировать. Самоутверждаться за счет побед над представителями сильного пола.

Натравливая Чена на кандидата в телохранители, Морталюк не столько интересовалась бойцовскими навыками Бондаря, сколько оценивала его как мужчину. Ей было безразлично, победит ли он в честном бою или одолеет корейца хитростью. Она вела себя, как самка, выбирающая самца. Победитель получает все, проигравший гроша ломаного не стоит.

Придя к такому заключению, Бондарь воспрянул духом. Естественный отбор? Что ж, ладно. Бондарь не позволит втянуть себя в затяжную схватку, исход которой предрешен заранее. Он станет действовать в лучших традициях азиатов. Усыпит бдительность противника, после чего нанесет решающий удар. Один-единственный, поскольку второй попытки не будет. Или пан, или пропал.

Пропадать Бондарь не собирался.

– Как настроение, Евгений Николаевич? – осведомилась Морталюк, поднявшись с кресла, чтобы не упустить подробностей предстоящего турнира.

– Как у гладиатора на арене, – признался Бондарь. – Но я не гладиатор. И тем паче не шут гороховый. – С этими словами он тоже встал, не глядя на застывшего рядом корейца. – Надоело. С меня довольно. Счастливо оставаться, Маргарита Марковна.

– Дверь, Чен! – пронзительно крикнула Морталюк.

Кореец молниеносно сместился назад, преграждая Бондарю дорогу. Он не проявлял агрессии, но разве тарантул тратит время на угрожающие движения? Взгляд Чена оставался безжизненным, только тонкие губы шевельнулись на неподвижном лице:

– Хозяйка не разрешала уходить.

– Кому – хозяйка?