Николай Томан - Прыжок через невозможное

Брагин, в руках которого находится теперь фонарь, медленно подводит луч к замурованному в стене взрывателю. Вот уже видно в свете его место заделки, мелкие трещинки на ней и какое-то темное пятно… Нет, это не пятно, это выбоина, дыра, образовавшаяся от вывалившегося куска цемента. Значит, пистолетные выстрелы повредили заделку ниши, в которой находится взрыватель.

— Ну-ка, Вася, обопрись о стенку, я к тебе на плечи вскарабкаюсь. Может быть, дотянусь до взрывателя, — говорит Брагин, подталкивая Голикова к стене.

— Давайте-ка лучше я. Я ведь полегче, а вы покрепче, поустойчивее. Тут что, Федя стоит?

— Какой Федя? — не понимает Брагин.

— «Feder-пятьсот четыре», — поясняет Голиков.

— Похоже, что он, — подтверждает Брагин и упирается в стену так, чтобы Голикову удобнее было взобраться к нему на плечи.

Несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, ефрейтор довольно ловко взбирается на старшего сержанта и, придерживаясь за стену, медленно выпрямляется. А когда становится во весь рост, голова его оказывается как раз против ниши, в которой замурован часовой взрыватель.

— Ну, видишь ты что-нибудь? — нетерпеливо кричит снизу Брагин.

— Да, это действительно «Feder-пятьсот четыре», — отзывается Голиков. — Вы отшибли кусок цемента как раз против смотрового окошка его корпуса. Я попробую сейчас отколупнуть еще несколько кусочков, они, кажется, не очень крепко держатся.

— Попробуй, — соглашается Брагин. — Поосторожнее только.

Спустя несколько мгновений старший сержант слышит, как падают сверху небольшие кусочки цемента, отламываемые Голиковым.

— Могу теперь добраться и до головки взрывателя, — кричит сверху ефрейтор.

— А подвижное кольцо под крышкой корпуса удобно будет повернуть?

— Не очень, но попробую.

— Не торопись только и не шевели взрыватель, — советует Брагин, жалея, что согласился стоять здесь внизу и поддерживать Голикова. Нужно было бы самому заняться этим делом и видеть все собственными глазами.

— Видишь ты на подвижном конце красный треугольник? — спрашивает он Голикова, нервничая оттого, что ефрейтор слишком долго, как ему кажется, возится там с чем-то.

— Вижу. Он как раз против надписи «Geht».

— Это значит, что часы идут и взрыватель находится в боевом положении.

— Спасибо, что объяснили, а то я не знал, — недовольно отзывается Голиков.

— Если будешь огрызаться, сброшу наземь, — грозит Брагин. — Слушай внимательно и делай, что я тебе прикажу. Возьмись осторожно за подвижное кольцо и поверни его так, чтобы красный треугольник его стал против белого треугольника на корпусе с надписью «Steht». Понял?

— Не только понял, но уже и повернул. Балансирное колесо давно уже остановлено. Не слышите разве, что фашистские ходики перестали тикать?

— Черт бы тебя побрал, Голиков, с твоим самовольством! — злится старший сержант. — Вывинчивай теперь винт с надписью «Schorf» из прилива трубки корпуса.

— Пусть ваш лифт спустит меня поскорее на землю, — весело говорит ефрейтор. — И винт уже вывинчен, и капсюледержатель вывернут.

…Когда к каземату приходят саперы, приведенные сюда Рексом, они не слышат внутри его ни единого звука. А когда освещают фонарями дно, то видят там двух боевых друзей, безмятежно спящих на плащ-палатке Голикова.

— Черт побери, — сонно бурчит ефрейтор, разбуженный окликом сержанта Алехина, — даже в этой преисподней не дадут поспать как следует!

Опять раненого принесли из-под этого чертова дзота, — с тяжелым вздохом произносит старший сержант Брагин, кивнув на санитаров с носилками.

Ефрейтор Голиков ничего ему не отвечает, слышно только, как скрипит зубами.

— Что же вы молчите, Голиков? — удивленно спрашивает Брагин, хорошо знающий словоохотливость ефрейтора.

— А что говорить-то? — лениво отзывается Голиков, занятый текущим ремонтом своей гимнастерки. — Я уже сказал свое слово: нам нужно за это дело взяться. В два счета заткнем ему глотку.

— Опять у вас одно бахвальство, — пренебрежительно машет рукой на ефрейтора старший сержант, направляясь в сторону землянки командира саперной роты.

Капитан Кравченко, высокий, худощавый офицер в очках, пришел в армию из какого-то гражданского инженерного управления, но, глядя на его подтянутую, стройную фигуру, на ладно подогнанное обмундирование, трудно поверить, что он офицер запаса. Видимо, Кравченко и не молод, но выглядит тридцатилетним, регулярно занимающимся спортом мужчиной.