Илья Франк: Прыжок через быка

© И. Франк, 2014

© ООО «Восточная книга», 2014

Урок литературы, проходят «Войну и мир». Учитель смотрит на класс – и вдруг словно в глаз что-то попало. Он протирает глаза, смотрит на класс снова. О чудо! Где его ученики? Перед ним за партами сидят персонажи «Войны и мира». Только всем им по шестнадцать лет и все в школьной форме.

И тут-то учитель осознает всю тщету проекта: преподать этим юношам и девушкам «Войну и мир». Совершенно ясно, что ни красавице Элен, ни красавцу Анатолю эта книга не нужна, хотя они и сидят на первой парте, сложив лапки, выпрямив спинки и выкатив глазки. Юного Кутузова интересует только развлекательное чтиво, для отдохновения. Юный Наполеон листает под партой журнал «Юный техник». Масон о чем-то задумался, о чем-то далеком от предмета изучения, о чем-то глубоком. Юный старый князь Волконский нетерпеливо ерзает, его вообще все это раздражает. Попробуй рассказать ему о «непротивлении» или о том, что личность в истории роли не играет! Они с Наполеоном такой шум поднимут!

Николай Ростов – хороший парень, равно как и Денисов. Но видно, что на уроке они уже готовятся к перемене, которую хотят провести так, чтобы не было потом мучительно стыдно за бесцельно прожитые минуты.

То же на уме и у Наташи Ростовой. Вот княжна Марья… нет, ей нужно либо Священное Писание, либо что-то доброе, душевное. А книга начинается с лицемерий в светском салоне да с терзаний-сомнений неудачно женившегося человека!

Платон Каратаев сидит тихонько, поведение хорошее, но видно: думать ни о чем не собирается, все и так знает.

Только троим интересно: Пьеру Безухову, Андрею Болконскому (под вопросом) да Пете Ростову. Но это же невозможно, только трое! Что делать с остальными? Нужно, пожалуй, просто закрыть книгу и потихоньку ретироваться из класса. Тем более что – вон там, на задней парте – Тихон Щербатый как-то нехорошо улыбается…

Вот уже больше недели мысли мои занимает Изида – и как божество древней религии, и как женственный облик, являвшийся некоторым поэтам и художникам. Вчера вечером я, устав от наплыва этих мыслей, от многообразия «соответствий», решил: «Надо хотя бы на часок выбросить все это из головы и просто почитать прозу, отвлечься и успокоиться. А завтра уж сесть и начать писать об Изиде.

Изида. Расписанный рельеф из гробницы Сети I в Долине царей. XIX династия. Около 1360 года до н. э.

Читаю же я в данный момент замечательный роман австрийского писателя Артура Шницлера «Der Weg ins Freie» («Путь на волю») 1908 года. Я открываю роман на том месте, на котором остановился прошлый раз, и начинаю читать (с нового абзаца). И вот что мне попадается, судите сами:

«Когда Георг вошел к Эренбергам, комната была почти темной. За пианино светилась мраморная Изида, а в эркер, где сидели друг напротив друга мать и дочь, проникал сумеречный свет вечереющего дня. В первый раз вид (Erscheinung) этих женщин показался Георгу чем-то странно трогательным. В нем возникло предчувствие, что, возможно, эта картина попадается ему на глаза сегодня в последний раз, а улыбка Эльзы вспыхнула ему навстречу столь болезненно и сладостно, что какое-то мгновение он думал: уж не здесь ли в конце концов было счастье?..»

Ну вот, приехали, что называется! Откладываю книгу и засыпаю. Утром просыпаюсь, под душем и за кофе думаю, как буду писать: что сначала, что потом. Сначала решаю написать про вчерашнее совпадение. Ведь тема «Изида» большая и жуткая, если же начать непафосно, от какого-то конкретного случая, да еще и от себя – это и легче, и интересно в смысле композиции. А вот следующую главу напишу об Изиде как Музе и связи ее с водой. Но я никогда не сажусь сразу после завтрака писать. У меня есть золотое правило: начинать день с небольшого отдыха. И вот я опять беру в руки роман Шницлера, начинаю читать – и через несколько абзацев натыкаюсь на следующее (композитор Георг, главный герой, беседует с другом о своем квинтете):