Поль Кенни: Пришлите FX-18

Он сел в кресло и настроился на долгое ожидание, потому что Халид мог освободиться только довольно поздно. Но прошло едва десять минут, как в дверь тихонько постучали.

Он открыл и увидел на пороге Халида.

— Простите, сэр, — произнес тот, — вы забыли на столе записную книжку.

Говоря это, он прикрыл глаза. Его рука протягивала д'Эпенуа сложенную записку.

— А? Спасибо. Вы очень любезны, — сказал француз, беря квадратик бумаги.

Метрдотель снова поклонился и ушел по коридору, а д'Эпенуа, заинтригованный, закрыл дверь и сел в кресло.

Текст записки был лаконичен: «Встреча здесь невозможна: везде микрофоны. Снимите номер в „Рест-хаузе“. Я приду туда после полуночи».

Д'Эпенуа машинально разорвал записку на мелкие кусочки; он задумчиво бросил обрывки в отверстие стока воды в ванне и пустил немного воды.

Идея снять номер в «Рест-хаузе» на три часа ему не улыбалась. Менять в этот час гостиницу не хотелось. И то и другое могло показаться странным, а среди персонала отелей всегда есть как минимум один осведомитель.

После недолгого раздумья д'Эпенуа нашел более приемлемое решение.

Он спустился в бар, спокойно выпил там два стакана вина, потом вышел из «Рица» с явным намерением немного прогуляться, прежде чем лечь в постель.

Он прошелся по Ниневех-стрит, постоял на мосту, соединяющем берега Тигра, потом, незадолго до полуночи, пошел обратно к отелю. Однако вместо того, чтобы направиться к центральному входу, он обошел здание и стал бесцельно ходить по улочке, куда выходили двери гостиничных служб. Когда минут двадцать спустя Халид вышел из служебной двери, д'Эпенуа позволил ему уйти вперед; он мог это сделать, зная, куда направляется метрдотель.

Однако через несколько минут Халид попросту оторвался от д'Эпенуа. Впрочем, тот шел за метрдотелем с единственной целью убедиться, не идет ли кто за ним.

Довольный, убедившись, что никакого хвоста нет, он ускорил шаг на Фарук-стрит.

Он был уверен, что Халид из предосторожности выберет самый сложный путь, и знал, что быстрее него дойдет до «Рест-хауза».

Но наконец и Халид появился на аль Садик-стрит. Д'Эпенуа перехватил его в тот момент, когда он выходил на площадь.

Иракец от неожиданности отступил немного назад. Он, впрочем, тотчас же узнал француза, но выражение недовольства на его лице осталось.

— Вы не должны были подходить ко мне среди улицы, — упрекнул он.

— Еще менее удобно встречаться в номере «Рест-хауза», на глазах служащих, — возразил д'Эпенуа ровным тоном. — Что не ладится, Халид?

Метрдотель свернул на проспект, идущий к британскому консульству.

— Я бы предпочел, чтобы вы не приходили ко мне, — без лишних слов заявил он. — Я ведь писал, чтобы со мной не восстанавливали связь в течение некоторого времени.

— Знаю. Но того, что вы нам сообщили, недостаточно. Без дополнительной информации эти сведения теряют значительную часть своей ценности. И потом, почему вы вдруг решили сжечь все мосты?

Халид внимательно огляделся и потом глухо произнес:

— Мне пришлось убить человека, чтобы отправить вам эту запись. Одного из офицеров, присутствовавших на собрании.

Д'Эпенуа помрачнел. Его пальцы задвигались в карманах.

— Грязная история, — сказал он. — Что произошло?

— Это случилось, когда я пошел забирать магнитофон. Они заметили его, и один из них ждал меня. Позже, когда я слушал отрывки записи, я понял, что мое положение может стать невыносимым, и я все выбросил в реку.

— Хм… понимаю, почему в вашем рапорте были пробелы. Вы хотели убрать все до того, как обнаружат тело?

— Да. Самое большее, чего я боялся, не полицейского расследования, а того, что сделают коллеги того типа, которого я устранил. Исчезновение магнитофона подвергает их ужасной опасности, и главное — оно висит угрозой над заговором, который они готовят.

— Боже мой! — воскликнул д'Эпенуа, мгновенно вспотев. — Значит, заговорщики знают, что их слова были записаны и пленка куда-то уплыла? Но это же катастрофа.

— Они одержимые! — подтвердил Халид вполголоса. — Под предлогом помощи полиции и желания отомстить за товарища они ведут свое расследование. Один из них уже трижды допрашивал меня. Инспектора тоже. Но у меня алиби, которое устоит перед всеми атаками: считается, что япровел всю ночь в одном закрытом доме, где меня видели пять женщин.

Идя вперед, д'Эпенуа размышлял. Изменит ли планы мятежных офицеров эта катастрофическая для них утечка?

Вполне вероятно, но это также сужало возможности использования записи. Однако ее познавательное значение сохранилось.