Поль Кенни - Пришлите FX-18

Если он поедет в Басру, его могут схватить по дороге.

Около часу ночи он въехал в парк роскошной виллы. Она считалась собственностью французского бизнесмена, который, правда, очень редко приезжал сюда. И тому были свои причины.

Фабиани знал, где в доме найти документы упомянутого промышленника, ибо этим человеком был он сам.

Поставив машину в гараж, Фабиани вынул из нее вещи и вошел в пустой дом. Стальные ставни закрывали все окна, в холле стоял спертый запах, тяжелый и стойкий. Фабиани направился сразу в подвал.

За помещением для стирки и погребом открывался уголок, где лежали штук двадцать канистр от бензина. Поставив чемоданы на пол, он подошел к их стопе, нажал на ржавую шляпку гвоздя, косо вбитого в стену.

В стене открылся вход. Фабиани вновь поднял свои чемоданы и, пригнувшись, вошел в него. Он включил свет, потом нажатием на контакт поставил на место каменный блок.

Наконец он мог успокоиться: здесь он был в такой же безопасности, как в бронированной комнате Французского банка.

В помещении было очень мило: толстый ковер на полу, письменный стол, три кресла, книжный шкаф, лампа, распространявшая уютный свет, шкаф с банками консервов и несколькими бутылками хорошего вина, мягкий диван, покрытый тигровой шкурой. Что же касается предмета, который можно было бы принять за обычный платяной шкаф, то он скрывал превосходный передатчик, настроенный на частоту сто пятьдесят мегагерц, и собрание различного оружия от зажигательного карандаша до автомата.

Фабиани опустился в одно из кресел, закурил сигарету. Ситуация была скверной: агенты исчезли, связь оборвалась, сам он вынужден занять оборону, о судьбе Лемуана и Лавирона ничего не известно. И это как раз в тот момент, когда готовились большие потрясения.

Фабиани вспомнил, что произошло два года назад: тоже исчезли несколько агентов СВДКР [2]. Их так и не нашли.

Он встал, подошел к платяному шкафу, опустил одну стенку и подключил передатчик к сети.

С помощью кода он зашифровал сообщение Старику:

РАСПОЛАГАЮ ДОКАЗАТЕЛЬСТВАМИ ШИРОКОГО ЗАГОВОРА, НАПРАВЛЕННОГО СВЕРЖЕНИЕ МОНАРХИИ. ПОЛИТИЧЕСКИЕ УБЕЖДЕНИЯ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ДВИЖЕНИЯ ПОКА НЕЯСНЫ. ОРГАНИЗАЦИЯ УНИЧТОЖЕНА. ПРИШЛИТЕ FX-18. FL-42-384.

Последняя цифра указывала посвященным, из какого места послан радиосигнал. Это был в некотором роде адрес; одновременно она показывала, что Фабиани пришлось оставить свое обычное жилище и работу в банке.

Пять минут спустя телевизионная антенна, поднятая на мачте крыши виллы, послала серию из шести сигналов, длиною в пять секунд каждый. Они должны были включить селекторы автоматического поста прослушивания, установленного в одном стенном шкафу посольства.

Возле приемника катушка начала разматывать бумажную ленту шириной в сантиметр, на которую перо густыми чернилами в точности записывало буквы морзянки, посылаемые телеграфным ключом Фабиани в шести километрах от него.

Во Франции, в прелестной деревушке, господствовавшей над великолепной панорамой полей, пастбищ и лесов, Франсис Коплан с сигаретой, прилипшей в углу рта, красил в бледно-зеленый цвет решетчатые ставни скромного дома, купленного им прошлым летом.

Взобравшись на самую верхнюю ступеньку приставной лестницы, он спокойно водил кистью по старому дубу, пострадавшему от непогоды, когда тонкий голосок совсем молоденькой девушки оторвал его от творческой работы.

— Месье Франсис! Телеграмма!

Коплан медленно повернул голову; со своего неустойчивого пьедестала он окинул почтальоншу взглядом, полным упрека, покорности и злобы.

Он испустил глубочайший вздох, выплюнул окурок на землю и опустил кисть в ведро с краской.

С досадой спустившись со своей лестницы, он вытер руки о синий рабочий халат, получил квадратик зеленоватой бумаги и пробурчал слова благодарности.

Очевидно, покой, в котором он жил десять дней, не мог более продолжаться. Ему даже не надо было распечатывать телеграмму, чтобы узнать, что пора собирать чемодан. Однако он все же раскрыл ее и прочел единственное слово, написанное посреди листа. Вопреки его ожиданиям, это не было «Приезжайте».

С лаконичностью, характерной для него, Старик заменил этот обычный приказ словом «Багдад». Это означало то же самое, но сразу же давало Франсису представление о том, что его ждет.

Название города халифов не пробуждало в памяти Коплана слишком приятных воспоминаний. Он знал его вонючие рынки, старые кварталы, выпотрошенные бульдозерами, вековую грязь, полное отсутствие поэзии в новых улицах. Он охотно отдал бы весь фальшивый блеск Востока, чтобы провести еще несколько дней в своем домике на этой прекрасной земле.