Дэвид Игнатиус - Банк страха

Незадолго до смерти отец Лины назвал все это «Ашр аль-Джахилийя» — новым веком невежества, вроде того, что царил на Аравийском полуострове до появления пророка Мухаммеда. В этом мире единственное, что знала Лина, — это что ей нужны деньги. Деньги и покой — вот способ выжить в век невежества. Деньги означали независимость и защищенность, даже если их давал Назир Хаммуд. Покой означал спасение. Подходя к серому бетонному зданию на Найтсбридж, она снова задумалась о своем будущем «порше»: все-таки — белый или черный?

Лина поднялась на лифте на шестой этаж и, набрав цифровой код замка, открыла массивную дверь в бухгалтерию. Было начало девятого, и на работу почти никто еще не пришел. Поискав юношу-египтянина, разносившего кофе, и не найдя его, она сварила себе чашку кофе сама и уселась за свой стол. Загрузив компьютерную систему, она начала свою обычную процедуру проверки бухгалтерского учета.

Компьютерная система в «Койот инвестмент» отражала страсть мистера Хаммуда к секретности. Он приобрел ее по необходимости, как всякий бизнесмен, которому нужны современные средства работы. Но ему необходимо было также ограничить доступ к этим средствам, и в этом он был типичным иракцем: среди арабов они оказались единственными, у кого уважение к технологиям переросло в желание их контролировать. Багдадский режим, например, отбирал на границе все пишущие машинки. Даже эти нехитрые приспособления считались мощным средством распространения информации, которое должно было контролироваться режимом, а не его врагами. Хаммуд применял те же правила в «Койот».

Основная работа Лины как менеджера компьютерной системы состояла в слежке за своими коллегами. Конечно, Хаммуд не называл это так прямо, но смысл был именно в этом. Он и профессор Саркис установили систему, которая могла работать как огромное устройство для шпионажа. Каждый раз, когда сотрудник открывал какой-нибудь файл, он оставлял метку, которая могла наблюдаться и отслеживаться. Лина должна была каждый день проверять все эти «следы на снегу», чтобы выяснить, кто чем занимался.

Она начинала с просмотра деятельности за предыдущий рабочий день каждого из двадцати пяти сотрудников «Койот», зарегистрированных в системе и имевших пароли. Для каждого из них существовала пользовательская инструкция. Лина устанавливала, какими файлами они пользовались регулярно, а также день недели и время, когда они выполняли ту или иную работу. Если в этих данных она обнаруживала что-либо неправильное — кто-то запросил файл, не относящийся непосредственно к его или ее работе, или кто-то просматривал файл позже обычного рабочего времени, — она должна была немедленно поставить в известность профессора Саркиса. Единственными регистрационными записями, находившимися вне пределов ее контроля, были те, которые принадлежали мистеру Хаммуду и профессору Саркису. «Никогда, никогда, никогда!» — наставлял ее профессор Саркис, когда она стала менеджером системы. Он предупредил ее, что если она попытается прочитать персональные файлы мистера Хаммуда, то сама оставит след, который они смогут обнаружить.

В этом состояла еще одна причуда системы: у нее было как бы два мозга. В качестве низшего мозга работала Лина как менеджер системы; она контролировала обычные функции системы, которые можно сравнить с дыханием и питанием организма, — занесение и стирание бухгалтерских записей, мониторинг. Эта власть дана была Лине с условием, что за ее пределы она не выйдет, — как доверенному зэку в тюрьме. Высшим же мозгом были Хаммуд и Саркис; они планировали сделки и осуществляли движение денег. У них, как и у Лины, были средства просматривать любые файлы в системе и контролировать записи всех операций, но они требовали, чтобы в их собственные файлы никто и никогда не заглядывал. Это уже можно было сравнить с односторонним зеркалом, позволявшим Хаммуду и шефу службы безопасности присутствовать повсюду невидимыми. Вот и сейчас Лина не была уверена, что Саркис не сидит у своего терминала и не следит за тем, как она следит за другими.

Элен Копакен никогда бы с этим не смирилась, подумала Лина. На компьютерном факультете в университете Элен была ее лучшей подругой. Своими способностями она превосходила всех на своем курсе — и женщин и мужчин. Они с Линой до сих пор довольно часто перезванивались. Их треп обычно заканчивался тем, что Элен внушала ей: перестань быть такой «хорошей». Если бы Элен узнала о системе в «Койот», то сочла бы это унижением и варварством — менеджеру системы запрещено просматривать какие-то файлы в ней! — и посоветовала бы Лине немедленно все бросить. Но что понимала Элен? Она была не из Ирака. Она никогда не испытывала страха.