Уильям Моэм - Эшенден, или Британский агент

— Не знаю, я сошел на берег первым. Мсье Феликс велел мне бежать за вами.

— Вероятно, они держат его в зале ожидания.

Тяжело дыша, Эшенден вбежал в зал ожидания. Несколько человек, перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя, столпились вокруг кого-то, лежащего на полу.

— Что случилось?! — вскричал Эшенден.

— Полюбуйтесь! — сказал Феликс.

На полу в неестественном положении, с широко раскрытыми глазами и тонким слоем пены на губах лежал мертвый Чандра Лал.

— Он убил себя. Мы вызвали врача. Он нас опередил.

Эшендена охватило внезапное смятение. Когда индиец спустился по трапу, Феликс сразу же его узнал. На берег вышли всего четверо пассажиров, Чандра был последним. Феликс, пытаясь выиграть время, долго разглядывал паспорта первых троих и наконец взял паспорт индийца. Тот предъявил испанский паспорт, который был в полном порядке. Феликс задал ему несколько вопросов, что-то отметил в своем блокноте, а затем с вежливой улыбкой сказал:

— Пожалуйста, пройдите на минутку в зал ожидания — кое-какие мелкие формальности.

— У меня не в порядке документы?

— В полном порядке.

Чандра было заколебался, но потом направился вслед за чиновником в зал ожидания. Феликс распахнул перед ним) дверь и посторонился.

— Входите.

Чандра вошел, и ему навстречу, как по команде, встали два детектива. Тут он, вероятно, заподозрил, что это полиция, и понял, что попал в западню.

— Садитесь, — обратился к нему Феликс. — Мне надо задать вам пару вопросов.

— Здесь очень душно, — сказал Чандра. И действительно, в комнате была небольшая печка, которую растопили докрасна. — Если позволите, я сниму плащ.

— Конечно, — великодушно согласился Феликс. Чандра стянул с себя плащ, повернулся, чтобы положить его на стул, и тут, прежде чем Феликс и оба детектива сообразили, что произошло, они вдруг заметили, что он побледнел и тяжело рухнул на пол. Снимая плащ, он сумел проглотить содержимое бутылочки, которую по-прежнему крепко сжимал в руке. Эшенден нагнулся к горлышку бутылки. В нос ударил терпкий запах горького миндаля.

Некоторое время все молча разглядывали лежавшего на полу человека. Феликс понимал, что виноват, и заметно нервничал.

— Мною будут недовольны? — спросил он.

— По-моему, вашей вины тут нет, — сказал Эшенден. — Во всяком случае, вреда он больше причинить не сможет. Что до меня, то я даже рад, что он покончил с собой, — сознание того, что его казнят, особой радости мне не доставляло.

Через несколько минут появился врач, который подтвердил, что Чандра мертв.

— Цианистый калий, — сказал он.

Эшенден понимающе кивнул.

— Пойду к мадам Лаццари, — сказал он. — Если она захочет остаться здесь еще на пару дней, я возражать не буду. Если же предпочтет уехать прямо сегодня вечером, пусть едет. Вы дадите указания своим людям, которые дежурят на вокзале, чтобы ее пропустили?

— Я сам приду на вокзал, — сказал Феликс.

Эшенден двинулся пешком обратно в Тонон. Идти приходилось в гору. Уже стемнело. Стояла холодная, ясная ночь; в черном безоблачном небе рельефно вырисовывался белый серп молодого месяца, и Эшенден из суеверия сунул руку в карман и погремел мелочью. В этот раз отель почему-то вызвал у него отвращение своей бездушной пошлостью. Пахло капустой и вареной бараниной. В вестибюле были развешаны рекламные плакаты железнодорожных компаний с видами Гренобля, Каркассона и лечебных курортов Нормандии. Он поднялся наверх и, постучав, приоткрыл дверь в комнату Джулии Лаццари. Она сидела за туалетным столиком и с отсутствующим видом, лениво, словно от нечего делать, смотрелась в зеркало, в которое Эшендена и увидела. Обратив внимание на его бледность, она и сама мгновенно переменилась в лице и так резко вскочила, что уронила стул.

— В чем дело? Почему вы так бледны? — вскричала Джулия и, повернувшись, устремила на Эшендена пристальный взгляд. В глазах у нее мелькнул ужас.

— Il est pris? [26] — выдохнула она.

— Il est mort, [27] — отозвался Эшенден.

— Мертв?! Он принял яд. Успел все-таки. Не дался вам в руки.

— Что это значит? Откуда вы знаете про яд?

— Он никогда с ним не расставался, говорил, что англичанам живым не дастся.

Эшенден задумался. Про яд, стало быть, она умолчала. Впрочем, можно было догадаться и самому. Кто бы мог подумать, что Чандра покончит с собой таким романтическим способом?

— Итак, теперь вы свободны. Можете ехать куда угодно, препятствий мы вам чинить не будем. Вот ваш билет и ваш паспорт, а это — деньги, которые у вас отобрали при аресте. Хотите его видеть?