Рудольф Лускач - Белая сорока

Над всем этим размышляли те, для кого подобные головоломки были профессиональной обязанностью. А я лишь беспокоил своего друга Филиппа Филипповича бесконечными телефонными звонками: уже нашли отравителя? Или: не послал ли вам Блохин открытку с обратным адресом?

Курилов сносил мои остроты с невероятным терпением. Спустя несколько дней ветер утих, мои паруса беспомощно повисли.

— У вас есть время, остряк? — спросил Курилов по телефону. — Есть? Так приходите, поговорим.

Любопытство погнало меня к моему другу. Он приветствовал меня обычной улыбкой, предложил крепкого чаю, сигареты, болтал со мной о погоде, о яровизации пшеницы, о попытках скрестить на Кавказе мандарины и лимоны. Меня грызло нетерпение, но я невозмутимо кивал головой, слушая его. Наконец Курилов спросил, как сказать по-чешски: «вылезть из кожи…» Я подбросил одно неудобопроизносимое слово. И только когда Филипп Филиппович меня достаточно зарядил, он рассмеялся, и приступил к делу. Вот что выяснилось.

После отравления Хельмиг быстро пришел в себя, и врачи не возражали против его допроса. Он сидел на кровати и не был особенно удивлен, когда в палате появился Курилов.

— Я ожидал, что заинтересуются, кто посылает мне отравленные лакомства, — взволнованно произнес Хельмиг.

— У вас и на самом деле незавидные друзья. Ведь они хуже, чем волки, — начал Курилов.

Хельмиг глубоко вздохнул и сделал вид, что не понимает, о каких друзьях идет речь.

— Не надо притворяться, — строго сказал Курилов. — Я так же хорошо, как и вы, знаю, что вы уже вторично были на волоске от смерти, которую вам готовят ваши компаньоны. Ваша жизнь в опасности, и было бы неразумно запираться. Вас не успели вылечить от предательской пули, как они уже хотели послать вас на тот свет иным путем. Отвечайте: кто стрелял вам в спину первый раз и кого вы подозреваете во второй попытке убийства?

Хельмиг невольно огляделся по сторонам и пробормотал нечто невразумительное. Но Филипп Филиппович настаивал:

— Я задаю совершенно ясный вопрос и жду разумного ответа.

— Не знаю, в самом деле не знаю, что и сказать, — нерешительно проговорил Хельмиг.

— Скажите все. Только таким образом вы можете найти выход из вашего безнадежного положения, — твердо сказал Курилов.

Хельмиг беспокойно перебирал пальцами одеяло. Куда девалась его самоуверенность! Глаза в глубоких впадинах напоминали взгляд загнанного зверя. Они как бы говорили: западня захлопнулась. Как выбраться? Ведь должен же быть какой-нибудь выход!

Курилов встал, прошелся по комнате, давая Хельмигу время подумать. Потом положил руку на спинку кровати и сказал:

— Понимаю: вам тяжело рассказывать о своих связях с Блохиным, Купфером, Шеллнером, фон Лотнером, Эрной Боргерт, Эрхардом Бушером. Хорошо, не рассказывайте. Но я не уйду отсюда до тех пор, пока вы не ответите на вопрос, который касается Хельми Карлсон…

При упоминании этого имени Хельмиг прямо подскочил на кровати, глаза его наполнились ужасом:

— Что… Что с Хельми?

— Об этом позднее, — сурово сказал Филипп Филиппович.

Понимая, что «они» знают если не все, то во всяком случае достаточно много, Хельмиг предпринял последнюю отчаянную попытку. Он выпрямился.

— Кто дал вам право так со мной разговаривать? Вы допрашиваете меня, как преступника. Я — гражданин немецкого рейха, работаю у вас в СССР на основании договора, одобренного центральными инстанциями…

— Договор отставим в сторону, — резко прервал Курилов, — в нем ничего не говорится о заданиях, которые вы у нас выполняли. К ним больше подходят совсем иные документы.

— Я отказываюсь отвечать. Мое состояние…

— Это решит врач, — сказал Курилов и позвонил. Пришел врач и констатировал, что больной вполне может и слушать, и отвечать и что дальнейший допрос не ухудшит его состояния.

— Я свободный человек, а не преступник, — продолжал защищаться Хельмиг.

— Ну, что ж, тогда не остается ничего иного, как арестовать вас и отправить в тюремную больницу, — решительно заявил Курилов и спросил у врача, вынесет ли Хельмиг это «путешествие».

Врач подтвердил: вынесет и добавил, что через неделю больного вообще можно выписать из больницы.

— На каком основании вы хотите меня арестовать? — напустился Хельмиг на Курилова, но в его голосе уже чувствовался страх. Он вел себя вызывающе и тем не менее надеялся, что не все потеряно.

— На основании шпионской деятельности в пользу третьего рейха.