Виктор Давыдов - Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

Чудеса продолжились сначала на лестнице заводоуправления, а затем и в коридоре. Знакомые сотрудники, попадаясь навстречу, как-то неопределенно кивали и старались быстро миновать Глебова. Еще утром эти люди обычно останавливались переброситься парой слов, о чем-то спросить, что-то узнать. И всегда с улыбкой, шутками, анекдотами. Неужели на заводе случилось какое-то ЧП за время его отсутствия? Внезапно Михаил увидел идущего навстречу Ярцева. Тот шел, опустив голову, не обращая внимания на окружающих. В усталых глазах на землистом лице читалась затаенная боль, и Глебов понял, что у начальника снова открылась язва. Поравнявшись с Ярцевым, Михаил обратился к нему, чтобы доложиться о возвращении на рабочее место. Тот бросил взгляд на парня, и в глазах его последовательно появился сначала испуг, потом удивление, которое в конечном итоге сменилось радостью.

— Миша? Ты оттуда?

Глебов кивнул.

— Все в порядке?

Глебов снова кивнул.

— Ну, я же говорил. Я же предупреждал… — казалось, отчаянию Ярцева не было предела.

— Извините, Владимир Тимофеевич, что-то все кругом какие-то странные? Случилось чего?

— Да, Миша, да. Не знаю, как и сказать-то… в общем, тебя только что из кандидатов исключили, — голос Ярцева осекся. Теперь пришла очередь Михаилу пережить всю гамму чувств, которые только что отразились на лице начальника, только в обратном порядке.

— Не понял? А за что? — Глебов почувствовал, как сердце на мгновение остановилось, дыхание его перехватило, и он тяжело прислонился к стене. — Что ж я такого натворил?

Ярцев взял себя в руки:

— Успокойтесь, Михаил. Сейчас же идите в партком, объясните ситуацию Клюеву, он должен быть на месте. Я бегу срочно к главному инженеру и от него сразу в партком. Бодрее, молодой человек, там во всем разберемся.

Сначала медленно, затем все быстрее Глебов зашагал в партком. Клюев и начальник отдела кадров продолжали обсуждать план торжественного собрания. Михаил, забыв закрыть за собой дверь, решительно подошел к столу секретаря.

— Товарищ секретарь парткома, мне сказали, что я исключен из кандидатов в партию. Прошу объяснить причину, — юноша пытался говорить спокойно, но голос его дрожал от обиды.

— А вы почему здесь? — только и смог спросить Клюев.

— А где же мне быть? — Михаилу хотелось кричать от абсурдности вопроса, и он едва себя сдерживал.

— Смените тон, Глебов, вы не на базаре, а в парткоме, — секретарь быстро взял себя в руки. — Вы были в НКВД?

— Был.

— Ну и что? — спросил Клюев начальственным тоном.

— Как что? — Михаилу пришло на память начало давней присказки: «Сказал слепой глухому…»

«Господи, как же с ним разговаривать? — Глебов вспомнил про телефон, который дал ему Свиридов. — Была не была…» Он достал бумажку с номером:

— Разрешите позвонить?

— Пожалуйста, — голос секретаря едва уловимо изменился. Где-то внутри объемистого живота стало рождаться нехорошее предчувствие. Михаил тем временем набрал номер:

— Мне нужен товарищ Свиридов.

Услышав ответ, он набрал в грудь воздуха и выпалил в трубку:

— Товарищ Свиридов, я звоню из кабинета секретаря парткома завода. Он спрашивает, чем закончилась наша с вами встреча. Дело в том, что за то время, пока я был у вас, меня исключили из кандидатов в члены партии. Извините, но я…

Собеседник на том конце что-то сказал, и Глебов протянул трубку секретарю:

— Вас просят.

— Секретарь парткома Клюев слушает, — важно произнес тот, вытирая платком неожиданно взмокший лоб. Выслушав чекиста, Клюев внушительно начал: — Нам поступила информация о связи Глебова с врагом народа…

Дальнейшее Глебов помнил очень смутно. Он только помнил, как Клюев растерянно что-то бормотал в трубку и в чем-то каялся. Потом, положив трубку, он сокрушенно говорил кадровику и вошедшему Ярцеву о случившемся конфузе, о том, что надо извиниться… Глебов, не дослушав растерянный лепет хозяина кабинета и не дожидаясь извинений, медленно вышел в коридор.

Они шли по коридору управления, и в какой-то момент Прохоров осознал, что разнобой шагов сменился четкой поступью воинского караула. Он оглянулся на Климова, который замыкал шествие, но тот, о чем-то сосредоточенно размышляя, смотрел в пол. И Свиридов, шедший впереди, тоже думал о чем-то своем. Но вот, поди ж ты, шаг они печатали отменно, и эмоции снова захватили Николая. «Сдайся, враг, замри и ляг!» — вспомнились ему строки Маяковского. Если утром первого мая он здесь чувствовал себя гостем, то сегодня снова стал полноправным участником боевой операции, снова шагал в одном строю со старыми друзьями. И поэтому заграничным господам, пославшим очередного риммера в столицу, мы «прическу-то испортим», это уж вы будьте-нате…