Виктор Давыдов - Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

Только по выполнении задания, вернувшись назад, он узнал, что на самом деле работал на советской стороне в качестве агента японской разведки. По первости попереживал, потом отболело. Он уже не был тем идеалистом, над которым подшучивал ротмистр Калачев, но не был и фанатиком белой идеи. …Ну и что, что Россия? Надо было жить, зарабатывать на жизнь. Он и зарабатывал. А кто ему платил, постепенно перестало его волновать. Муромцев прошел курс спецподготовки, сделал еще пару вылазок на советскую территорию, в промежутках обучая методам шпионажа и диверсий слушателей спецшколы, созданной лидером русской фашистской партии Родзаевским. Жена его к этому времени умерла. Дочь выросла и, в отличие от него, увлекшись политикой, связалась с организацией молодых российских фашистов. Вот уж она-то крепко невзлюбила большевистскую власть, выбросившую ее из страны. Но и местную, заграничную, тоже не жаловала. Да и как можно было жаловать, если, к примеру, ее, умницу, отличницу, не приняли в лучшую школу города — железнодорожное коммерческое училище. С 1924 года доступ туда детям эмигрантов был закрыт. Ольга мечтала об университете в Европе, но, связавшись с Родзаевским, тоже попала в поле зрения спецслужб. Она не знала, что отец, к тому времени переданный японской разведкой немцам, оказался в Москве в качестве резидента абвера, оставив ее под присмотром харбинских друзей. А она, вполне самостоятельная к тому времени девушка, согласилась работать против СССР, получила соответствующую подготовку и была отправлена в Москву после получения абверовским начальством согласия Муромцева-отца…

И вот он сейчас опять покидает Россию, покидает с тяжелым сердцем. За время работы в Москве он так и не смог узнать, остались ли его родители в России или эмигрировали из страны? А если упокоились, то где? Здесь ли, на чужбине ли? И еще он знал абсолютно точно, что никогда уже не сможет поклониться могиле жены, похороненной в Китае. А где сейчас дочь и что с ней, он тоже не ведает… Муромцев сделал глоток… Вот только и радости, что эта девчушка, лежащая на кровати за его спиной, и надежда, что скоро где-то там, вне России, он сможет спокойно провести с ней остаток своего нескладного бытия на этой земле. Муромцев допил вино и запрокинул голову:

— Засоня, пора завтракать. Не притворяйся, знаю, что не спишь.

Он был прав, девушка действительно не спала, а размышляла над сложившейся ситуацией. «Значит, — думала Анюта, — контрразведчик Климов, товарищ Луганский, оказался прав, и находящийся с ней в одной комнате мужчина действительно человек с «двойным дном»». Странно, но осознание этого факта не вызвало у нее бурных эмоций. В тайниках души она предполагала нечто подобное еще с того самого момента, когда наткнулась на фотографию Ольги в книжном шкафу Седого. Однако гнала это предчувствие, надеясь на чудо. А чуда-то и не случилось. Так что отступать было некуда и теперь главным и безусловным для нее стало выполнение задачи, поставленной чекистами. И все-таки где-то глубоко таилась мысль о том, что ей удастся через какое-то время повлиять на Седого, переубедить его и они вместе будут сражаться против немцев.

Воодушевленная этой идеей, Анюта открыла глаза, потянулась и уселась на кровать, загадочно улыбаясь своим мыслям.

Свиридов прибыл в порт задолго до начала посадки. Он погулял по морвокзалу, полюбовался на громады морских пассажирских судов, на всякий случай профессионально оценил, как разместились в контролируемом пространстве сотрудники контрразведки. Толчеи у морвокзала не наблюдалось — не железнодорожный. Туристы подъезжали на автобусах, начальники — на персональных машинах, остальные отплывающие пользовались такси, в крайнем случае добирались общественным транспортом до ближайшей к вокзалу остановки. Сразу после выгрузки транспорт отъезжал, пассажиры проходили в здание вокзала и площадь пустела. Но даже в этих условиях участники операции сумели так вписаться в окружающий пейзаж, что Свиридов немного успокоился. Вернувшись в служебную машину с эмблемой порта и надписью: «Служебная», он устроился на заднем сиденье и несколько минут слушал, как Старший из пары чекистов, менее суток назад получивших инструктаж у замнаркома, спорил с водителем местного управления о шансах ленинградского «Электрика» на победу в Кубке страны по футболу. Внезапно майор жестом резко прервал спорящих. К машине неторопливо подошел невысокий мужчина в штатском, открыл дверь, сел на переднее сиденье и повернулся к Свиридову: