Андрей Горняк - Битая ставка

Александра Антоновича Румянцева еще до войны в клубе Осоавиахима, где он работал инструктором, по праву считали асом радиосвязи. Таким влюбленным в свою профессию он остался и в ведомстве Васина. И хотя носил лейтенантские кубики, был, по сути, штатским человеком. Военная форма на его длинной, нескладной и сутуловатой фигуре сидела далеко не щегольски. А если добавить очки, из-за коих ему пришлось выдержать настоящий бой с военкомом (просился добровольцем на фронт), то будет понятна и кличка, которой наградили его еще в школе,— Паганель.

У Васина «Паганель» отличился в первый же месяц службы.

Майору доложили о кратковременной работе неизвестной радиостанции. В квадрате, где ее засекли,— станица Кущевская, та самая, где находится районная контора управления шоссейных дорог и живет мастер Витвицкий. О нем в НКВД есть сведения: ведет вражескую пропаганду среди населения. Но предельно осторожен. Лейтенант Зеленин, занявшийся по поручению Васина этой историей, «вытянул пустой номер». Никто из окружения Витвицкого подозрительных высказываний от него не слышал. А ветврач Коровин исчез — убыл в неизвестном направлении, хотя должен был ехать в эвакуацию — сопровождать скот.

Мало что дало и изучение биографии Витвицкого. Поляк по национальности, он появился в этих краях в канун войны. Отзывы по работе у него только хорошие. Согласно документам, он и в Польше работал инженером-дорожником. Проверить этот период его жизни невозможно.

Когда на квартиру к мастеру ушосдора пришли под вечер четверо неизвестных и сообщили, что его отзывают в Краснодар, он выразил недоумение: с какой стати? И кто они такие, чтобы тут распоряжаться?

Один из пришедших, высокий в очках, показал мастеру приказ, согласно которому Витвицкому действительно надлежало срочно явиться в краевое управление.

— Вы проживаете здесь вдвоем с супругой? — уточнил неизвестный.— Вот прямо сейчас и поедете на этой машине.— Он показал в окно.— Только прежде укажите место, где находится радиостанция. Час тому назад здесь работал передатчик.

Витвицкий разыграл крайнее удивление и возмущение :

— Какая радиостанция?! Кто вы такие?

Говоривший предъявил удостоверение, после чего хозяин дома сразу сник.

— Ничего не знаю. Ищите сами, если не верите мне.

— Что ж, хуже себе делаете. Радиостанция не иголка, найдем.

В комнату вошла жена Витвицкого — сухонькая растерянная женщина. Румянцев только что видел ее в окно — она поспешно переходила улицу от находящейся напротив ветлечебницы. Но там же никого нет — ни скота, ни обслуги. Что там делала женщина?

— Я попрошу вас пройти со мной,— смутно догадываясь о чем-то, предложил Румянцев.— Товарищ младший лейтенант, остаетесь с остальными здесь.

— Есть!— Заозерный и двое рослых красноармейцев сели к столу, за которым, в углу, понуро ссутулился Витвицкий.

— Дело серьезное,— предупредил супругу Витвицкого на улице лейтенант.— Военное время, а у ветеринаров рация. Чья она? Если не откроете, вся вина падает на вашего мужа.

Расчет оказался верным. Насмерть перепуганная женщина провела Румянцева в заколоченную каморку ветврача : доска на дверях свободно снималась. Там, в крошечном подполье, стояла зеленая коробка.

Когда они возвратились, Витвицкий волком глянул на жену и послушно вышел к машине. «Вот тебе и Паганель!— восхищался Заозерный.— Да это же прирожденный чекист!»

А у прирожденного чекиста появились с этой поры новые обязанности. Он исполнял должность мастера-дорожника, довольно несложную, надо сказать: кто сейчас ремонтировал дороги? Большую часть времени он проводил у Васина, благо недалеко от Кущевской. А здесь дежурили другие, такие же загадочные для станичников, неразговорчивые «дорожные рабочие», как и сам «мастер».

Главной заботой лейтенанта был зеленый ящик в ветлечебнице. Надеясь вымолить себе снисхождение, Витвицкий, настоящая фамилия которого была Ян Штемпелевский, раскрыл полные данные для радиосвязи с Гауптманом Вильке, и, когда в районе Кущевской появились «заготовители фуража», отсюда пошла в штаб Вильке первая дезинформация.

Нилин думал долго, но так ничего и не надумал. Хорошо отрепетированная в штабе Вильке версия то и дело натыкалась на подводные рогатки, которые ставил на его пути мужиковатый следователь. Может, отказаться от этой легенды, покаяться, назваться дезертиром? Возможно, хоть на это клюнет энкавэдист, а там, смотришь, осудят и дадут лет десять с отправкой на фронт? Нет, не поверит! Глаза у него сверлят насквозь. При этом он усмехнулся, вспомнив восторги гауптмана Вильке: «Гут легенда. Идешь искаль мамку». Вот и нашел...