Пьер Сувестр: Фантомас – секретный агент

Жюв пожал руку журналисту.

— Спасибо, Фандор!

Взволнованные, они быстро обнялись.

— Ты знаешь, — прибавил Жюв, — мы снова рискуем жизнью. Я уверен в окончательной победе, но шальной выстрел из револьвера…

Но Фандор с лихим видом прервал его:

— Все будет хорошо! Уж не хотите ли вы, чтобы я испугался вашего страшилища?

В эту минуту экипаж выехал на мост Александра.

Особняк барона де Наарбовека сиял огнями. Пока на первом этаже армия слуг превращала огромное помещение в зал для ужина, где приглашенных должны были к концу праздника рассадить за маленькие столы, в салонах на втором этаже бал был в разгаре. По этому случаю из них была вынесена вся мебель, и только библиотека, в конце анфилады салонов, осталась нетронутой и оказалась заставленной более, чем обычно, столами, креслами, круглыми столиками, которые некуда больше было убрать.

Оркестр исполнял самые популярные вальсы, и толпа радостно кружилась, толпа многочисленная, элегантная и изысканная.

Мадам Парадель, жена министра иностранных дел, дружески беседовала с хозяином дома. Глядя на Вильгельмину, которая проходила мимо, она сказала:

— Очаровательная девушка! — и с озабоченным лицом продолжала: — Но вы должны быть в отчаянии, дорогой барон! Я слышала, что ваши новобрачные собираются ехать в Центральную Африку… Отправиться к дикарям! Это ужасно!

— О! Это несколько преувеличено, мадам, — возразил, смеясь, дипломат. — Мой будущий зять, Анри де Луберсак, действительно, покидает Генеральный штаб, но в чине капитана, а его начальники посылают его вовсе не к неграм, как вы думаете, а просто в Алжир! В прекрасный гарнизон.

— Я надеюсь, — сказала министерша, — что вы скоро нанесете визит вашим новобрачным.

Барон почтительно поклонился, и, так как его собеседница отошла от него, воспользовался этим и направился к галерее, соединявшей лестницу с салонами.

Два посетителя, которые не ускользнули от проницательных глаз хозяина дома, медленно приближались к нему.

Наарбовек подавил волнение и спросил безупречно корректным тоном:

— Вы приглашены, господа?

— Конечно, — ответил один из прибывших, — вы можете быть уверены, что мой друг Фандор и я сам никогда не позволили бы себе…

— Но я знаю, знаю, господин Жюв, — перебил барон, — более того, я вас ждал!

Ироническая улыбка блуждала на губах де Наарбовека, а Жюв невозмутимо продолжал:

— Мы желали бы также принести вам сегодня вечером поздравления, на которые вы имеете право!

— Разумеется! — воскликнул де Наарбовек. — Вы, без сомнения, говорите о браке Вильгельмины?

Жюв покачал головой:

— Нет, барон, эти поздравления я берегу для господина де Луберсака и мадемуазель Терезы… простите, мадемуазель Вильгельмины…

Нарочно сделав эту оговорку, Жюв смотрел прямо на дипломата, но тот не моргнул глазом:

— Что же вы хотите сказать, господин Жюв?

— Я хочу сказать…

Жюв запнулся. Незаметно толкнув своего соседа локтем, — он хотел быть уверенным, что Фандор не упустит ни одного его слова, — он продолжал:

— Я хочу сказать, дорогой барон, что, как я недавно узнал, вы получили новое назначение и только что вручили ваши верительные грамоты; они будут завтра утверждены, а значит, вы с этого вечера являетесь дипломатическим представителем Гессен-Веймара? Прекрасно! Я думаю, господин посланник, вы удовлетворены этим назначением?

Де Наарбовек поклонился, улыбаясь, и ответил:

— Оно действительно дает некоторые преимущества…

Жюв перебил его:

— Ну, как же! Ведь вы, так сказать, окончательно вошли в официальную среду… а, кроме того, вы пользуетесь неприкосновенностью!

Так как он подчеркнул это слово, де Наарбовек, как бы не понимая скрытого смысла этих слов, повторил:

— Действительно, сударь, я теперь пользуюсь неприкосновенностью. — И он продолжал насмешливым тоном: — Удобное преимущество, не так ли?

— Очень удобное! — признал Жюв.

Но тут толпа вновь прибывших разлучила собеседников. Хозяин дома удалился в глубину салона, а Фандор потянул полицейского за рукав и, став в углу у окна, тихо спросил его:

— Жюв, Жюв! Что означает эта комедия?

— Увы, Фандор, это не комедия.

— Де Наарбовек — посланник?

— Да, Фандор, Гессен-Веймарского королевства. Он назначен уже восемь дней назад…

— И он неприкосновенен?

— Естественно; в соответствии с международным правом, всякий дипломатический представитель, аккредитованный при иностранной державе, является неприкосновенным… где бы он ни находился. По этой же причине в доме посольства он находится в своей стране, у себя! В этом особняке де Наарбовека на площади Инвалидов, Фандор, в самом центре Парижа, мы не во Франции, а в Гессен-Веймаре. Ты понимаешь все, что вытекает из этой ситуации… но не все еще кончено… Извини, у меня дела…