Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент

Решение заключалось в полном оправдании Фандора.

Фандор был свободен. Немного оглушенный вопросами, которыми засыпала его смешанная, причудливая толпа штатских и военных, молодой человек не знал, что отвечать.

Он машинально пожимал сердечно протянутые ему руки. Он улыбнулся словам лейтенанта Сервена, прошептавшего ему на ухо не без иронии:

— Суд не упомянул, сударь, об одежде, которую вы носите, но установлено, что она вам не принадлежит, поэтому будьте любезны вернуть ее возможно скорее властям… иначе мы будем вынуждены вчинить вам новый иск — за присвоение военной формы!

И лейтенант удалился, очень довольный своей шуткой.

Вскоре толпа понемногу разошлась, и Фандор, оставшийся с несколькими собратьями из прессы, мог рассказать им подробнее о своих злоключениях.

Но вдруг пришел Жюв.

Полицейский, сохранявший во время заседания бесстрастную маску, теперь был весел и сиял, как в большой праздник. Но Фандор, привыкший читать по лицу инспектора, понял, что Жюв очень взволнован.

Растолкан окружавших Фандора людей, Жюв подошел к журналисту, расцеловал его в обе щеки, а потом поспешно прошептал ему на ухо:

— А теперь, старина Фандор, мы не должны опаздывать, пойдем скорее! Я провожу тебя домой, чтобы ты переоделся, потому что сегодня вечером… у нас дело…

— Сегодня вечером? — обомлев, спросил Фандор.

Но Жюв, увлекая его за собой, сказал таинственно:

— Ты скоро поймешь!

— Бежим, Фандор, поспешим! Мы опоздаем!

Жером накинул пальто и, спускаясь по лестнице своего дома за Жювом, который перепрыгивал через две ступеньки, кричал полицейскому:

— Жюв, может быть, вы объясните мне, наконец, куда вы меня везете, почему вы заставили меня надеть костюм; почему вы сами оделись в протокольный фрак… на моей памяти, никогда его на вас не видел?

Жюв вдруг остановился.

— Это факт! Это верно! — сказал он. — Меня всегда забавляет возможность заинтриговать. Это очень глупо… Фандор, мы едем на бал.

— На бал?

— Именно! И я полагаю, что мы там заставим кое-кого потанцевать… наилучшим образом.

— Кого же?

— Хозяина дома!

— Жюв, вы говорите загадками…

— Ничего подобного! Знаешь ли ты, Фандор, к кому мы едем?

— Я вас об этом и спрашиваю, Жюв.

— Хорошо, я тебе отвечаю: мы едем к Фантомасу… чтоб его арестовать…

Жером Фандор, казалось, потерял дар речи.

— Но, боже мой, — сказал он наконец, когда Жюв, прыгнув в экипаж, усадил его рядом с собой, — что вы хотите сказать, Жюв? Неужели вы хотите арестовать Наарбовека? Ведь это невозможно — вы сами мне говорили, не объясняя, почему?

— Это правда.

— Или что-то уже изменилось?

— Нет, не изменилось!

Фандор не скрывал более своего нетерпения. Он схватил руку Жюва и сказал гневно:

— Ах, так? Не будем играть словами! Это слишком серьезно, Жюв, не навязывайте мне вашу постоянную иронию! Вы уверены, что Наарбовек — это Фантомас, но вы клялись мне, что арестовать Наарбовека невозможно, и, тем не менее, вы объявляете мне, что мы собираемся арестовать Фантомаса… что же вы хотите сказать?

Вместо ответа Жюв вынул свои часы и указал пальцем на циферблат.

— Смотри, Фандор, сейчас ровно половина одиннадцатого, не правда ли? Мы будем у Наарбовека без четверти одиннадцать; мне нельзя будет его арестовать… Но ты увидишь, что без четверти двенадцать, самое позднее — в полночь, мне представится возможность схватить Фантомаса… и я уж этого не упущу!

— Жюв, вы несносны с вашими тайнами!

Двое мужчин разговаривали, стараясь поднять себе настроение, но их голоса дрожали, потому что всякий раз, как они произносили слово «Фантомас», имя этого страшного бандита, обоих охватывало мрачное чувство.

— Милый Фандор, — отвечал Жюв, на этот раз серьезно, — извини меня, что я не так откровенен… Я сказал тебе, что Наарбовека нельзя арестовать и, вместе с тем, сообщил, что мы собираемся арестовать Фантомаса. И все это верно, потому что все подчинено одной воле, воле, которой я, к несчастью, не могу располагать, воле, которая должна сегодня вечером устранить последнее стесняющее меня препятствие, то, что мешает мне немедленно схватить бандита. Именно оно позволяет этому чудовищу все еще брать надо мной верх, чувствовать себя в полной безопасности.

— Чья же воля, бог мой?

— Воля короля! — И Жюв прибавил мягко: — Прошу тебя, не расспрашивай меня больше! Я не могу ничего больше сказать!

Фандор понял: полицейский, действительно, пока не может или не имеет права все объяснить до конца.