Росс Томас - Подставные люди

Когда интерн с белокурой бородкой в отделении экстренной помощи Центральной больницы на Полк-стрит спросил: «Что с вами случилось?» — я после короткого раздумья ответил: «Упал с дерева».

Падильо и я торопливо покинули сцену «Критериона», сбежав по ступенькам в подвал, мимо распростертого тела Крагштейна. Поднялись по другой, лестнице, попав в узкий переулок.

— Он умер почти что богачом, — заметил я, мотнув головой в сторону Крагштейна.

— Он умер бедняком в трущобах Сан-Францнско, — возразил мне Падильо, не сбавляя шага. — Так случается с каждым, кто слишком долго варится в этом котле.

— Умные сбегают раньше?

— Умные вообще обходят такие дела стороной.

Мы поймали такси как раз в тот момент, когда к «Критериону» подкатили две патрульные машины, набитые полицейскими и детективами в штатском.

— Наверное, кончили какого-то алкоголика, — прокомментировал их появление умудренный опытом водитель. — Подрались небось из-за четвертака.

— Насколько мне известно, речь шла о более крупной сумме, — ввернул я.

У больницы Падильо высадил меня без четверти восемь. Пока интерн накладывал мне гипс, я вскрикнул лишь однажды.

— Болит ужасно, — пожаловался я после того, как он закрепил руку на перевязи.

— Я дам вам обезболивающие таблетки.

В пакетике с надписью «По одной каждые четыре часа, если боль не утихнет», их оказалось четыре. Я проглотил все разом, но рука болела по-прежнему.

В четверть десятого Падильо вернулся с большой продолговатой картонной коробкой.

— Как рука?

— Мне сделали рентген. Осколков нет, перелом без смещения, но чертовски болит.

Из коробки он достал серое габардиновое пальто.

— Накинь его, и никто не заметит, что ты одет, как бродяга.

Я оглядел свой измятый, грязный костюм.

— Действительно, вид непрезентабельный. А к кому мы собираемся в гости?

— К нефтяным королям. Я купил пальто и себе.

— А как насчет бритвы?

— Привез тебе электрическую.

— Вижу, ты позаботился обо всем.

— Да уж, пришлось возложить на себя эти обязанности.

Побрившись, я набросил пальто на плечи, словно накидку. Надел свое и Падильо. Выйдя из больницы, мы поймали еще одно такси, и Падильо назвал водителю адрес штаб-квартиры нефтяной компании.

— А что с Вандой? — спросил я.

— Ванда позаботится о себе сама.

— Как кошка.

— Совершенно верно, — кивнул Падильо. — Как кошка.

Один из двух небоскребов, что стояли друг напротив друга, построили в 1923 году. Тогда это было самое высокое здание Сан-Франциско. Второй появился на семь лет позже. Но и имел на семь этажей больше. Злые языки говорили, что вторая компания очень уж хотела утереть нос своему конкуренту.

— И что ты собираешься сделать? — спросил я, когда мы вылезли из такси у дверей двадцатидевятиэтажного здания. — Выжидать до последнего момента, а затем выступить вперед и сказать: «Мистер председатель, я мог бы сообщить вам кое-что интересное о короле Ллакуа».

— Тебе бы это понравилось, не так ли?

— Я обожаю драмы.

— Давай подождем и посмотрим, как будут развиваться события.

— Ты думаешь, король и Скейлз действительно пойдут на эту авантюру?

— Полагаю, что да. А у тебя другое мнение?

— Ну, не знаю.

Мы поднялись на двадцать девятый этаж. Мне понравились дубовые панели стен и мягкий, пружинящий под ногами ковер. В коридоре толклось с полдюжины широкоплечих парней в темных костюмах и при галстуках, пожелавших узнать, кто мы такие и по какому делу пожаловали сюда.

Падильо назвал наши фамилии.

— Начальник представительского отдела мистер Бриггс должен был внести нас в список, — добавил он.

Один из парней пробежался глазами по листку бумаги, что лежал у него в папке. Поставил карандашом две «птички» и кивнул.

— Они записаны.

Второй парень знаком предложил нам пройти.

— Третья дверь направо, господа.

— Как ты это устроил? — спросил я.

— Позвонил Бурмсеру.

— Ты рассказал ему, что произошло.

Падильо покачал головой.

— Еще успеется.

Третья дверь привела нас в большой конференц-холл, середину которого занимал огромный полированный стол. Вдоль него выстроились стулья с обитыми кожей высокими спинками. За столом могло усесться не меньше сорока человек.

Операторы, вооруженные двумя стационарными камерами, готовились заснять торжественную церемонию. В дальнем конце конференц-холла занимали восемь рядов стулья, на которых сидели тщательно накрашенные, разодетые дамы средних лет, в основном в мехах. Мы с Падильо сели в последнем ряду.