Хеммонд Иннес - Воздушная тревога

— Наводчики — по местам! — скомандовал Лэнгдон. — Трубка номер девять — заряжай!

Я протянул снаряд Мики. Он опустил затвор и рукой в перчатке дослал снаряд в ствол. Затвор с лязгом поднялся.

— Поставьте на полуавтоматическую.

На позицию бегом вернулся Фуллер. Самолет был уже на высоте 5 тысяч футов и по-прежнему шел на нас.

Наводчики доложили:

— Есть, есть!

Лэнгдон выжидал. Стук мотора заполнил воздух.

— Огонь! — вдруг скомандовал он.

Вспышка пламени, и весь окоп сотрясся от взрыва. У меня в руках оказался еще один снаряд, я протянул его Мики, и тот дослал его в ствол. Орудие оглушительно грохнуло. К нему подбежал Фуллер еще с одним снарядом. Помню яркое пятно в лучах прожекторов, вспышки от разрывов наших снарядов и снарядов другой трехдюймовки как раз справа от него. Вдруг самолет буквально развалился на части, и я застыл, ошарашенный, держа в руках очередной снаряд. Левое крыло его изогнулось, нос резко нырнул, и мы сразу увидели двойной стабилизатор «дорнье» [15] «Дорнье» — немецкий бомбардировщик (по фамилии основателя фирмы К. Дорнье (1884–1969) — немецкого авиаконструктора и промышленника. . И тут самолет стал падать, подбитое крыло заломилось назад и отделилось от фюзеляжа.

— Господи боже! — завопил Кэн. — Он падает! О господи! Какое восхитительное зрелище!

Он падал, быстро увеличиваясь в размерах, и я вдруг понял, что он грохнется на краю аэродрома. Один прожектор следовал за ним до самой земли, и мы увидели, как на уцелевшем крыле на мгновение мелькнул большой черный крест, и тут же самолет врезался носом в грунт посреди кустов к северу от летного поля. Хвост от удара отскочил, будто его ножом срезало, и самолет как-то сразу скукожился. Мгновение спустя до нас донесся звук удара — глухой звук, расколотый треском рвущегося металла. Помню, я даже удивился, что этот звук падения мы услышали уже после того, как самолет врезался в землю, — в этом было что-то чуть ли не сверхъестественное, как будто он заговорил уже после гибели. Впоследствии мне еще не раз приходилось наблюдать это явление, но, хоть я и знал, что оно в порядке вещей, поскольку скорость звука меньше скорости света, оно не переставало удивлять меня. В этом было нечто ужасное, это была одна из тех вещей, которые всегда вызывали во мне ощущение какой-то внутренней боли.

Как только самолет упал, луч прожектора взлетел вверх. На мгновение я совершенно потерял самолет из виду, хотя в свете прожекторов отчетливо виднелся край аэродрома. Затем я вдруг различил точечку света. Она быстро разрасталась, пока не взметнулась оранжевой вспышкой. Огромный огненный зонт подскочил вверх на высоту в несколько сот футов. А когда он погас, в свете горящих обломков мы увидели ровное кольцо дыма, неторопливо восходящее к небу.

— Боже! Это ужасно! — Кэн стоял прямо, а его худое лицо эстета так и ходило ходуном, как будто это он сам был в горящих обломках.

— Что ты хочешь сказать этим «ужасно»? — спросил Мики.

— Они такие же люди, как мы, — ответил Кэн, молитвенно сложив руки и, как зачарованный, не отрывая глаз от огня.

— Подлые убийцы — вот кто они такие, браток, доложу я тебе. И не нужно понапрасну жалеть этих подонков.

— Гляньте-ка! — воскликнул Фуллер, указывая на лучи прожектора. — Парашют, даже два.

К земле лениво направлялись два белых шелковых купола. Видно было болтавшихся под парашютами людей, будто там их удерживало какое-то чудо.

— Кто его сбил — мы или другая зенитка?

Это спросил капрал Худ. Он даже не успел как следует одеться. Остальные парни из его расчета кто в чем был вываливали следом за ним из барака.

— Мы, — не раздумывая, ответил Мики. — Чертовски удачный получился выстрел, скажу я тебе.

— Тут нельзя сказать с полной уверенностью, — заявил Лэнгдон. — Зенитка Филипа тоже стреляла. Я видел два разрыва. Один был далеко справа, другой — совсем рядом с кончиком левого крыла. Сказать точно, который был наш, невозможно. Как бы там ни было, выстрел действительно чертовски удачный.

Тут к нашему окопу подкатил армейский грузовик, и из него, улыбаясь во весь рот, вылез Тайни Треворc.

— Поздравляю, Джонни, — сказал он. — Прекрасная стрельба!

— Ну, что я говорил? — сказал Мики.

— Значит, это мы его сбили? — спросил Лэнгдон.

— В этом нет никакого сомнения. Хотя, разумеется, на первой позиции абсолютно убеждены, что это их заслуга. Но первый снаряд Филипа прошел далеко справа. Он стрелял двенадцатым номером и просто не успел поменять его. У вас первый был явный недолет. Вы ведь не меняли запальную трубку?