Дэвид Волстенкрофт - Ноль-контакт (в сокращении)

— Не тратьте время попусту, — сказал Бен.

— Прошу вас, не спешите принимать решение. Рядом вас ждет номер. Чистое белье, горячий душ, еда, новые документы — все это ждет вас. Мы с уважением отнесемся к любому вашему решению. Но если вы уйдете, не пытайтесь связаться с нами снова. В противном случае мы будем вынуждены принять меры, обеспечивающие ваше молчание.

Мужчина встал, вежливо поклонился и вышел.

— Ни в коем случае, — сказала Люси и обернулась к Нэту, который направился к двери.

— А что нам терять? — спросил он.

Бен, толком сам не понимая, что делает, уже встал между ним и дверью.

— Чистые простыни… — Голос Нэта дрожал от злости и раздражения. — Горячая вода…

— Не делай этого, — шепнул Бен.

— Новые документы. Это же твоя мечта, Люси. Жизнь предателя не так уж сладка. Что тут хорошего — служить дворником у славного КГБ. Но это — шанс остаться в живых.

Люси никак не могла согласиться с тем, что этот выход — единственный.

— Ты понимаешь, что собираешься доверить свою жизнь тому, с кем побеседовал всего десять минут?

— Есть вероятность, что именно с ним, — сказал Нэт, бросив пристальный взгляд на Бена, — я буду в безопасности. По-моему, излишне напоминать, как все может обернуться.

— Будет тебе, — покачала головой Люси. — Мы все здесь заодно.

Наступила гнетущая тишина.

И вдруг, не произнеся ни слова, все трое подошли к двери и распахнули ее. Напротив виднелась дверь в предназначенный им номер. Оттуда доносился запах свежесваренного кофе.

Нэт провел их по коридору, они спустились и вышли на залитую солнцем улицу. Когда они сворачивали за угол, мимо пронеслась машина. Двое торговцев сувенирами, заметив рюкзак Нэта, окликнули их. Нэт даже ухом не повел. Он решительно шагал вперед.

— Надеюсь, вы понимаете, что я не собирался туда идти, — бросил он своим спутникам.

Люси и Бен не ответили. Нэта молчаливые слушатели не устраивали, и он обернулся.

Но оказалось, что рядом нет никого. Даже торговцы сувенирами куда-то подевались. Слева Нэт услышал шум мотора и краем глаза заметил, что рядом остановился фургон с затемненными стеклами. Боковая дверца отъехала в сторону, но солнце ярко слепило, и Нэт не мог разглядеть, что происходит внутри. Он почувствовал сзади чье-то дыхание, по спине пробежал холодок. Нэт хотел было рвануть вперед, но в спину ему уперлось дуло пистолета, и чьи-то крепкие руки затолкнули его в фургон.

Дверца фургона закрылась, и Нэт почувствовал, как ему вкололи что-то в бедро. Последним, что он слышал, были стоны Бена и Люси где-то рядом.

Проснулся Бен с ощущением, что у него сердечный приступ. Резь в груди, левую руку свело от боли. Остановка сердца, что ли, подумал он. Маловероятно. Аневризма? Тоже не похоже — сознание не было бы таким ясным. Он попытался сообразить, в каком положении находится. Руки были связаны за спиной, и веревка была закреплена на балке над головой.

Пола он нащупать не мог — висел на руках.

Глаза были завязаны. Дышал он с трудом. В памяти всплыло, что это называется «подвесить по-палестински». Некоторое время назад в применении этой пытки обвиняли турок. Еще минута, и ни нервы, ни суставы этого больше не выдержат. Он станет тряпичной куклой. А еще через минуту, возможно, задохнется.

Он попытался закричать, но не хватило дыхания. И тут его охватила паника, невзирая на боль, он стал судорожно раскачиваться на веревке.

Мгновение спустя веревка ослабла, и он оказался на полу.

— Как вас зовут? — произнес чей-то голос. Голос вежливый — как у того, кто подходил к телефону в конторе «самаритян». Хотя разговаривала Люси, Бен расслышал и запомнил голос. — На кого вы работаете?

Бен ничего не ответил. И почувствовал, как его подняли и поставили на ноги.

Он стоял так целую вечность. Его качало из стороны в сторону. Он пытался сесть, но его снова поднимали и ставили на ноги. Ему не давали ни сесть, ни упасть. Он снова и снова клонился вниз, но его поднимали, пинками ставили на ноги. То толкали его ручкой от швабры, то дулом пистолета. Рядом не было даже стены, к которой можно было бы прислониться. Отекли колени. Боль была изматывающей, непереносимой.

Наконец раздался тот же голос. Сколько времени прошло? Час? День? Неделя? У Бена пересохло во рту. Он понимал, что начинается обезвоживание.

— Как вас зовут? — снова спросил голос.

И Бен снова ничего не ответил.

Через несколько секунд ему натянули на голову мешок, затянули на шее веревку. И волоком потащили по каменному полу. Его колени чувствовали каждую выбоину. Он заставил себя приподнять ноги, сосредоточился, попробовал шагать — поднять ногу, опустить, поднять вторую…