Джек Хиггинс - Дождь над Гамбургом

Каюта у него была одноместная, он разделся до пояса, вымылся и побрился. Надев свежую рубашку, он не спеша прошел в бар.

Пол не спал около суток, но выпив первый двойной виски, почувствовал себя значительно бодрее. Закурив, он осмотрелся. Сэр Джордж Харви сидел в дальнем конце зала с какими-то двумя. Он увидел Шавасса и приветственно помахал ему рукой. Пол ответил и снова уткнулся в стакан.

Поставив локоть на стойку бара, он бездумно уставился перед собой, прокручивая в мозгу все, что случилось с ним за последние несколько дней и готовясь к рапорту, который должен представить шефу.

Но это оказалось совсем нелегко. Возможно, он просто устал и не мог сосредоточиться, почему-то в голову лезли незначительные мелочи и мешали думать об отчете.

«Конечно устал, вот и все», — вздохнул Пол и прекратил напрягаться. Закрыв глаза, он снова увидел Анну, ее лицо, глаза, волосы, улыбку на ее губах, печальную и беззащитную. Шавасс понял, что именно так она улыбалась в охотничьей избушке в Берндорфе, когда они поджидали сэра Джорджа на машине.

И снова всплыли ее слова: «Когда-нибудь ты оглянешься и все это станет чем-то далеким, чем-то нереальным, как сон». И еще: «Погашен свет, бал окончен, гости разъехались. И все. Больше ничего нет». И снова: «Но это было давным-давно»… И вдруг он вспомнил всю цитату из пьесы Марло целиком, вспомнил и даже передернулся, почувствовав, как по спине пробежал дьявольский холодок: «Но это было давным-давно, и в другой стране, да и девка умерла».

Может быть, у Анны на краткий промежуток времени открылся дар ясновидения? Мозг совершенно отказывался работать, поэтому Пол потянулся за стаканом и единым глотком опорожнил его.

Он начал было подниматься с табурета, но тут рядом подсел сэр Джордж.

— Найдется время выпить прощальную? — спросил он.

Шавасс снова опустился на табурет.

— Только одну, если не возражаете. Я смертельно устал. Не спал с позапрошлого дня.

Сэр Джордж сочувственно кивнул.

— Жаль, что мы не сможем встретиться в поезде. В последнюю минуту несколько делегатов Мирной Конференции, прежде чем разъехаться, решили провести несколько деньков в Лондоне. Разумеется, мне придется ехать в их компании.

— Ничего, — буркнул Шавасс, увидев, что бармен поставил на стойку перед ними две большие порции виски.

Сэр Джордж предложил ему сигарету и тряхнул головой.

— А вот мне как-то неловко. К тому же я бы хотел кое-что с вами обсудить…

— Обсуждать больше нечего, — проговорил Шавасс.

— Нет, есть чего, — гнул свое сэр Джордж. — У меня сложилось впечатление, что вы слишком мрачно ко всему относитесь. Не справились с заданием, не уберегли бедную мисс Хартманн… Но попробуйте взглянуть на вещи с другой стороны. Ведь прежде всего, вы спасли жизнь Гауптманну. И ведь это, наверняка, будет иметь сильное влияние на судьбу Германии.

— Конечно, можно судить и так. — В глазах стала медленно нарастать тяжелая тянущая боль, а голова наоборот посветлела. Пол поднялся и сказал: — Прошу прощения. Устал, как собака.

Сэр Джордж быстро допил свой стакан и с выражением живейшего участия последовал за Полом.

— Конечно глупо задерживать вас сейчас, Шавасс. Выглядите вы просто кошмарно.

Они прошли через зал и остановились у самой лестницы.

— Здесь я вас оставлю, — произнес сэр Джордж. — Мне кажется, что палуба все время уходит из под ног. Надо прогуляться. Не могу спать на воде, а особенно в этот переезд. — Он протянул руку. — Если не увидимся снова — удачи. А если когда-нибудь решите вернуться к более-менее нормальному цивилизованному образу жизни — заходите. В деловых кругах я пока еще — лицо влиятельное.

Шавасс пошел по коридору, обдумывая предложение сэра Джорджа. Интересно, что скажет шеф, если вместе с рапортом по делу Шульца он положит и заявление об отставке? Заманчиво, ох как заманчиво.

Пол открыл дверь каюты и вошел, зевая и чувствуя, как усталость превращает мышцы и кости в желе. Он встал перед зеркалом и принялся снимать галстук; в мозгу бесконечным хороводом крутились образы и мысли, а затем из подсознания вынырнуло — Харви! — и взорвалось в голове с такой ослепительной силой, что Шавасс едва не заорал от боли и унижения.

Он вцепился обеими руками в край раковины и уставился в зеркало, испытывая натуральный шок. И сразу же пропала усталость: Шавасс быстро набросил плащ и выскочил из каюты.

Когда Пол выбрался на верхнюю палубу, корабль неслышно двигался в плотном тумане, вдобавок накрапывал мелкий дождик. Он закурил и двинулся вперед, обшаривая взглядом каждый угол.