Педро Касальс - Посредник

К вечеру туман сгустился еще больше. Сала просил дочь остаться переночевать, ведь в такую погоду спускаться отсюда, с гор, в Барселону было небезопасно. Хуана посоветовалась с Теной, но муж наотрез отказался, о чем она и сказала отцу — Сала и Тена разговаривали между собой лишь в случае крайней необходимости.

Перед ужином глава семьи, решив немного размяться, отправился на склад. Расхаживать между штабелями консервных банок, ящиками с химическими средствами, длинными рядами всевозможных бутылок было его излюбленной прогулкой. Взирая на это нагромождение разнообразного добра, Сала чувствовал себя на верху блаженства, омрачаемого нынче лишь тем, что Хуана и внуки подвергают себя риску, уезжая из Вика в такой густой туман.

Традиционный обед, собиравший по воскресным дням всю близкую и дальнюю родню, окончился. Хуан Сала, положив руку на плечо зятя, доктора Хорхе Тены, предложил ему небольшую экскурсию, намереваясь поразить воображение неискушенного в делах молодого человека.

Коммерсант повел доктора в гараж невероятных размеров, напоминавший крытую стоянку для грузовиков, и усадил его рядом с собой в американский лимузин золотисто-коричневого цвета.

Сала, которому уже стукнуло пятьдесят, был курносый, грубо скроенный, с багровым цветом лица. У Тены, наоборот, черты лица были тонкие, весь он как бы состоял из полутонов, а вся его фигура была словно вытянута вверх, как в скульптурах Альберто Джакометти. Стоя рядом, они представляли живописную пару.

Проехав ворота, они стали подниматься к «Ла Троне» по извилистой узкой дороге, на которой автомобиль казался и вовсе огромным.

Спустя час, не проронив за все это время ни слова, они свернули на лесную просеку. Мягкая подвеска ограждала их от неудобств неровной дороги, а бесшумная печка приятно овевала теплом.

Наконец машина уперлась в заграждение из толстой цепи, натянутой поперек дороги. Сала, краешком глаза поглядывая на зятя, нажал на продолговатую ручку странного приспособления, напоминавшего игрушечный спутник. Минуты через три перед ними возник сторож с винтовкой БСА в руках, услужливо приветствуя гостей, он быстро убрал цепь.

Тена не проявлял ни малейшего удивления, и это все больше раздражало Хуана Салу.

Он снова тронул автомобиль. Проехав сотню метров, они увидели огромные баки-цистерны, нелепо торчавшие на фоне идиллического пейзажа. Им скорее пристало стоять где-нибудь на территории нефтеочистительного завода.

Глядя на цистерны, Тена не удержался от удивленного жеста. Заметив это, Сала разомлел от нахлынувшей на него волны удовольствия.

— Что в них? — спросил Тена, еле двигая губами.

Тесть важно и самодовольно ответил:

— Кое-что подороже золота...

Сала решительным шагом подошел к одному из баков и, глядя в упор на зятя, отвернул большой кран, расположенный в нижней части емкости. С глухим шлепком — плаф! — на землю плеснула жидкость.

Изумленный Тена смотрел сквозь очки на струю, которая вырвалась из крана, и чувствовал, что происходит нечто странное: растекавшаяся по земле жидкость — какой бы драгоценной она ни была — не имела ни цвета, ни запаха.

Сала впился взглядом в лицо доктора Тены:

— Ну что? Теперь понял? И все это мое... Что скажешь? Представляешь, сколько все это стоит?

Врач протянул ладонь к сливному отверстию.

— Но это же похоже на воду...

Сала вприпрыжку побежал к сторожу.

— Послушай!... Ты!... Что там за чертовщина в баке?

— Масло, сеньор Сала.

— Осел ты и больше никто! Смотри, что течет оттуда.

Сторож, словно за ним гнались сто чертей, мгновенно вскарабкался по лестнице на верхушку цистерны. За ним последовал Сала.

Лица их застыли в недоумении, когда они увидели, что огромный бак заполнен золотистым оливковым маслом самого лучшего качества.

Пораженный этой картиной, Сала, казалось, выплевывал слова:

— Что же получается? Бак полон масла, а снизу хлещет вода?

Потом, словно предвестник дурной вести, Салу осенила мрачная догадка; побелев от бешенства, он схватил висевший рядом ковш, прикрепленный к длинной палке-ручке, и засунул его в глубь бака насколько хватило его короткой руки. Достав ковш, Сала убедился, что почерпнул всего лишь грязную воду, на поверхности которой плавали жалкие блестки масла.

У Салы перехватило горло. Он завопил:

— Меня обокрали! Меня обокрали! У меня украли мое масло! .