Роберт Стреттон - Час нетопыря

Уго Фельзенштейн выслушал Томпсона с удивлением, но не ударяясь в панику. У него созрело решение не сдаваться без борьбы. Если же доведется проиграть, то так, чтобы как можно больше навредить этим людям. Он признал, что недооценивал американцев. Если он выдержит все это, то отплатит сторицей.

— Ваши сказочки очень милы, господин Томпсон, — проворчал он в трубку. — Но опасаюсь, что вы, господа, переоцениваете свои возможности. Неужели вы действительно думаете, что кто-нибудь всему этому поверит, когда я предам гласности ваши махинации? Через минуту моя фамилия прогремит на весь мир. Если бы вы даже одним махом обнародовали мою сложную биографию (допустим на миг, что эти бредни соответствуют действительности) — это все равно будет выглядеть как неуклюжая, бездарная месть за то, что я вас разоблачил. Уотергейт — это безделица по сравнению с тем, что вас ждет. И не запугивайте меня, господин Томпсон. Я знаю, к кому обратиться за помощью. Прощайте.

В дверь позвонили. Фельзенштейн бросил трубку и пошел открывать. В холл вошли четверо рослых мужчин с каменными лицами.

— Господин Уго Фельзенштейн? Вы арестованы. Вот ордер на арест, выданный окружным судебным следователем по представлению Ведомства по охране конституции. Потом прочитаете. А вот ордер на обыск. Прошу одеться. Вы пойдете с нами.

Один из вошедших подошел к столу, на котором Фельзенштейн разложил копии документов, касающихся майора Томпсона.

— Ну, вот и улики, — сказал агент. — Кто бы подумал. Идем, Фельзенштейн. У нас нет времени.

Примерно в 13 часов 10 минут торговец химическими товарами господин Готлиб Цаушман, ожидавший в зале франкфуртского аэропорта рейса на Йоханнесбург, почувствовал потребность воспользоваться туалетом. Сделав всего несколько шагов, он заметил, что в зале ожидания идет проверка документов. Двое агентов в штатском подходили к ожидавшим пассажирам, проверяли документы и скалили зубы, привычно улыбаясь. В двадцати шагах за ними следовали двое в мундирах штурмовых войск погранохраны: каждый из них держал правую руку в кармане.

Готлиб Цаушман на мгновение неподвижно замер, и это его погубило. За спиной у него прозвучал короткий, приглушенный приказ «стой!». Он молниеносно обернулся, но было уже поздно — группу, проверявшую документы в зале ожидания, подстраховывали у стены еще трое штатских агентов.

Один из агентов, заключив Цаушмана в стальные объятия, прошипел ему на ухо:

— Попался, Вибольд. Ты так спешил, что даже усы не сбрил? Ты арестован. Предупреждаю, никакого шума, никаких резких движений. Ты под прицелом четырех пистолетов. Стреляем без предупреждения. Спокойно, иди рядом со мной.

Все произошло молниеносно, никто из пассажиров в зале ожидания не заметил ареста.

Таким образом торговец химическими товарами по имени Готлиб Цаушман перестал существовать. Зато у капитана Генриха Вибольда уже не было никакой надежды выпутаться из этого дела. Он тут же решил, что скажет судебному следователю правду. Всю. До мельчайших подробностей. И о разговоре с полковником Шляфлером тоже скажет.

Когда агенты вывели Вибольда из здания аэровокзала, репродукторы оповестили, что по серьезным техническим причинам все рейсы пассажирских самолетов задерживаются на неопределенное время. Очередное сообщение будет передано через полчаса. Вибольд воспринял эту новость с чувством какого-то мрачного удовлетворения. Он в Йоханнесбург не полетит, но и другим это не удастся.

Вибольда втолкнули в небольшой «фиат» с гражданским номерным знаком. Водитель, рыжий молчаливый парень с птичьим лицом, включил зажигание и намеревался тронуться с места. Вдруг слева от него прошмыгнул зеленый «фольксваген-мистраль» и загородил путь, остановившись в двух метрах от «фиата». Из «фольксвагена» выскочили трое и жестом подозвали сопровождавших Вибольда агентов. Одновременно с ними вылез взбешенный водитель, который еле избежал аварии. Капитан Вибольд не сумел бы позже вспомнить, что произошло, хотя речь шла о десяти с небольшим секундах. Ему не надели наручников, и неподалеку стояла большая группа туристов. Вибольд пригнулся, чтобы его не заметили агенты, и одним прыжком нырнул в толпу смеющихся, оживленных людей, ожидавших, по всей вероятности, автобуса. Переждав среди них секунду-другую, он медленным, даже тяжелым шагом снова вошел в здание аэровокзала. Задержался около ближайшего информационного пункта «Люфтганзы», наклонился к дежурной и шепотом, словно простуженный, начал расспрашивать про рейс на Йоханнесбург. Сзади раздавались громкие голоса и топот. Потом наступил момент внезапной тишины, и опять кто-то закричал. Но к справочному окошку никто не подошел. Дежурная на мгновение понизила голос, глядя на суматоху в зале.