Иван Рядченко: Приглашение в ад

планеты.

Там лежало небольшое украинское село, в котором едва ли кто-то из жителей подозревал о

существовании не только дворца Бленхейм, но и самой Англии…

30 ноября 1874 года в небольшом селе Тополе тоже появился на свет младенец. Заголосил он, следует

3 признать, но менее громко, нежели его неведомый собрат из древнего британского рода. Однако

пронзительный крик новорожденного не вызвал особых чувств у окружающих. Во-первых, потому, что он

родился в тесной саманной хате, во-вторых, потому, что оказался девятым ребенком в семье кузнеца Анисима

Коваля.

Бородатый дядька Анисим заглянул за стираную занавеску, убедился, что роженица жива, молча

поклонился повивальной бабке, поднес ей старый карбованец и, сунув под полу пропахшего дымом кафтана

темный штоф, отправился к церкви. Дядька Анисим пил только по большим праздникам или в дни огорчений.

Чаще всего забирал бутылку и шел к отцу Стратиону. Конечно, отец Стратион к небу был ближе, чем к земле

грешной. Но труд людской уважал. Тем более что кузнец Анисим не раз налаживал ободья и оси фаэтона панов

Собаньских.

Поэтому отец Стратион встретил появление Анисима на пороге очага своего вполне благосклонно.

— Дозвольте войти, батюшка? — глухо спросил Анисим, постукивая сапогом о сапог, чтобы сбить

налипший снег.

— Входи, входи да дверь прикрывай, — привычно оглаживая бороду, сладко отозвался священник. — Что

привело тебя в сию обитель, сын мой?

Кузнец прикрыл дверь, шагнул в светелку и водрузил на стол темный штоф. Отец Стратион одобрительно

крякнул, не спеша обозрел пространство, словно соразмеряя земное с небесным.

— Огурчики соленые, капустка квашеная, полагаю, подойдут? — не столько спросил, сколько утвердил и

рокочуще повысил голос: — Мать, не откажи подать на стол…

Выслушав Анисима, отец Стратион вытер салфеткой сочные губы и сказал:

— Благодари господа за подарок. Сын есть сын. А имя… имя ему подберем. По достоинству. Да хоть

сейчас… чего там.

Отец Стратион принес тяжелую книгу в черной твердой сбложке, надел очки, цепочку от которых

заложил за ухо, послюнявил палец, полистал несколько толстых страниц и воззрился на одну из них. Дядька

Анисим и дышать позабыл.

— Ну, вот, скажем… — Стратион сделал значительную паузу. — Для других берег, да чего уж там…

Архип! По всем данным подходит. Представляешь?

— А чего ж тут особенного? — Анисим не сумел скрыть некоторого разочарования.

— Что значит — “чего тут”? — искренне обиделся Страной. — В святцах и то поискать. Это ведь от

греческого “архи”, что знаменует “главный”. А “хиппос” — означает всадник. “Главный всадник” —

представляешь?

Слишком много лошадей подковал на своем веку дядька Анисим, чтобы не оцепить значение имени.

— Прости, батюшка, прости темноту мою, — склонил голову с темными непокорными вихрами, — и

дозволь за здоровье и мудрость, тебе дарованные…

И расстались они довольные друг другом.

И не ведали, что расшалившийся господь заложил судьбу новорожденного Архипа в такой странный

гороскоп, что самому потом распутать было непросто. А впрочем… не жизнь ли главный творец неожиданных

сюжетов?

На пароходе, который без особых затруднений доставил Уинстона Черчилля из Лондона в Кейптаун,

4 находился английский главнокомандующий генерал Буллер со своим штабом. Как ни странно, генерала

заботили два обстоятельства: чтобы война не кончилась раньше, чем он согнет в бараний рог непокорных буров,

и чтобы молодой заносчивый отпрыск знатного рода не подпортил ему карьеру своими корреспонденциями в

британской прессе.

Надо признать, что если опасения по первому поводу были напрасными (англо-бурская война затянется

на четыре года, и генералу доведется испытать горечь многих поражений), то причины для беспокойства в связи

с появлением молодого Черчилля в Южной Африке были основательными.

Уинстон отправился на Африканский континент, едва отпраздновав двадцатилетие. Однако за кормой

остался не только тающий кильватерный след: участие в боевых действиях на Кубе, в Индии; первое публичное

признание его как журналиста, обещание Центрального бюро консервативной партии выставить на очередных

выборах его кандидатуру в парламент. Для молодого человека, скажем прямо, совсем немало. Тем более что к

тому времени Уинстон уже являлся автором нескольких книг, вызвавших интерес соотечественников.