Роберт Ладлэм - Заговор «Аквитания»

А еще через неделю в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, актер Калеб Даулинг ошарашил продюсеров телевизионного шоу “Санта-Фе”, отказавшись от продления выгодного контракта. Он не стал ничего объяснять, заявил только, что проводит слишком мало времени со своей женой. И теперь они собираются поездить по белу свету вдвоем. А если не хватит денег, то, черт побери, она всегда может сесть за пишущую машинку, а он давать уроки.

А пока что – чао, друзья.

Женева. Город солнца и ослепительных бликов.

Джоэл и Валери Конверс сидели у бронзовых перил “Ша ботэ” за тем же самым столиком, где все и началось. Движение по набережной Монблан было размеренным и неторопливым – смесь целенаправленности и учтивости. Проходя мимо них, люди бросали на Джоэла взгляды, которые как бы говорили: “Вот он. Тот самый человек…” Поговаривали, будто он поселился в Женеве, по крайней мере на время.

Во втором коммюнике, распространенном по всему свободному миру, были даны откровенные, но, по настоянию Джоэла, довольно краткие разъяснения относительно его роли в трагедии, связанной с деятельностью “Аквитании”. Все ярлыки и все обвинения были с него сняты, заслуги признаны официально, но, по соображениям безопасности стран НАТО, без особых разъяснений. Он наотрез отказался давать какие-либо интервью, хотя средства массовой информации всячески раздували его приключения в Юго-Восточной Азии, проводя параллели с драмой генералов. Его несколько успокаивал тот факт, что, как это уже было в прошлом, интерес к нему быстро иссякнет, особенно в Женеве, городе, лишенном всякой сентиментальности.

Они сняли дом на берегу озера, дом, принадлежавший некогда художнику, со студией, выходящей на озеро, стеклянная крыша которой давала прекрасное освещение с восхода до захода солнца. Контракт на аренду дома в Кейп-Энн был расторгнут, арендная плата полностью выплачена, и он снова вернулся в собственность риэлтерской фирмы в Бостоне. Приятельница, соседка Вэл, упаковала вещи Валери – холсты, любимые кисти и мольберты – и отправила все в Женеву. Теперь она работала каждое утро по нескольку часов и была счастлива, как никогда в жизни. Настолько счастлива, что даже позволяла Джоэлу делать кое-какие замечания. Он считал ее работы вполне приемлемыми, но при этом громко вопрошал, что выгоднее – быть “озеристкой” или “маринисткой”. Правда, потом ему пришлось два дня вымывать из волос краску. – Джоэл тоже не остался без работы – теперь он возглавлял европейский филиал фирмы “Тальбот, Брукс и Саймон”. Впрочем, получаемый им в этом качестве доход не был для него жизненно важным фактором: Конверс никогда не относил себя к числу адвокатов, образ которых постоянно навязывается кино– и телефильмами – по воле сценаристов, те адвокаты если и берут гонорары, то крайне редко. Поскольку его юридические таланты оказались необходимы для сбора решающих доказательств, он выставил счета на четыреста тысяч долларов правительствам крупных стран и на двести пятьдесят тысяч долларов правительствам менее богатых стран. Никто не спорил. Общая сумма составила что-то более двух с половиной миллионов долларов, которые он благополучно положил под хорошие проценты в швейцарский банк.

– О чем ты думаешь? – спросила Валери, дотрагиваясь до его руки.

– О Хаиме Абрахамсе и Дереке Белами. Их не нашли, и не знаю, найдут ли. Но все-таки я на это надеюсь, иначе в один прекрасный день все начнется сначала.

– Нет, Джоэл, с этим покончено, и ты должен в это верить. Но это не то, что я хотела сказать. Я имею в виду – как ты: о чем ты думаешь, что чувствуешь?

– Трудно сказать. Знаю только, я должен был приехать сюда и должен был все выяснить. – Он взглянул на нее, увидел каскад темных волос, обрамлявших любимое лицо, и добавил: – А теперь – внутри пустота. Но зато есть ты.

– И нет ни обиды, ни злости?

– По отношению к Эвери, Стоуну или другим – нет. Все в прошлом. Они делали то, что должны были делать, у них не было выбора.

– Ты гораздо великодушнее, чем я, мой дорогой.

– Просто я больший реалист, вот и все; получить доказательства можно было только проникнув в их ряды со стороны. Поэтому им требовался аутсайдер. Ядро заговорщиков было слишком крепким.

– Думаю, они просто подонки. И трусы.

– Я так не считаю. Мне думается, их следовало бы канонизировать, изваять в бронзе, воспеть в поэмах, прославить в веках.

– Чепуха! Как ты можешь говорить такие вещи? Джоэл взглянул в глаза Валери.