Джеймс Хоран - Нужный образ

И все-таки Маллади большой человек на национальной политической арене, и, когда я увидел его, вылезающего из сияющего лимузина, похожего на маленький, хорошо одетый пивной бочонок, в сопровождении элегантного молодого негра, я понял, что список может подождать. Я был не в силах упустить такое зрелище.

Вестибюль муниципалитета был забит до отказа людьми, направляющимися к изящной винтовой лестнице, которая вела в зал заседаний. Ветеран, потерявший скальп в борьбе с реформаторами два года назад, кивнул мне, осторожно касаясь своих шрамов, и я не мог не вспомнить старую леди Мерфи, которая тоненьким голоском семинариста гневно кричала на кота, съевшего ее канарейку. Лидер из Бруклина постарался привлечь мое внимание, но я претворился, будто не заметил его. Он всегда напоминал мне призрак, слишком много темных историй тянулись за ним.

Я втиснулся в дальний угол зала и вовремя: служители закрыли двери, и ни громкие имена, ни мольбы газетчиков не могли открыть их.

Было шумно, ребята из Куинза [2] Район города Нью-Йорка свистели и орали, когда появился председатель муниципалитета, огромный итальянец из Флашинга [3] Район города Нью-Йорка. , поднялся на трибуну и стукнул председательским молотком, будто и правду имел какую-то власть. Но и ребята из Куинза сели, только нелепая старуха, которую пытались убрать из прохода, продолжала размахивать плакатом, добиваясь, чтобы город содержал беспризорных собак и кошек, пока они не умрут от старости, вместо того, чтоб умервщлять их. Я всегда считал, что заседания муниципалитета посещаются большим количеством ненормальных, чем содержится в Бедламе [4] Сумасшедший дом. . Но в конце-концов старуху выпроводили, а итальянец из Флашинга углубился в длинную, расплывчатую речь, расхваливая добродетели Феликса Дюранта Джентайла, мэра города Нью-Йорка и великую надежду республиканцев на Белый Дом. Даже правоверные Джентайла из Куинза не в силах были вынести весь этот вздор, и, я думаю, председатель почувствовал их недовольство, поскольку цветисто закруглился и представил Джентайла, который вышел из глубины сцены, как знаменитый тенор перед выступлением.

Должен признаться, Джентайл производил впечатление: поседевшие вьющиеся волосы, красивые черты лица и чудесный портной. Фотографы ползали у трибуны, потом вылезла команда телевизионщиков. Вспыхнул яркий свет, и несколько минут все мы в этом закрытом зале чувствовали, что находимся почти на экваторе. Джош всегда говорит, что телевидение важнее газет, и, без сомнения, это чистая правда, но уж больно от них много шума.

— Убери этот идиотский кабель! — кричал кто-то, а потом тащил эту длинную черную змею, как погонщик, пробующий свой кнут.

Джентайл принимал все как должное: он прочистил горло, позировал так и эдак и, наконец, поднял руку. Команда телевидения подалась назад, и все мы затаили дыхание. Диктор муниципальной станции Даблью-Эн-Уай-Си махнул рукой, камеры заработали, и Джентайл заговорил глубоким, мелодичным голосом:

— Дорогие республиканцы и граждане Нью-Йорка! Я прожил в этом городе больше лет, чем могу припомнить. Я родился в Нью-Йорке, учился в его школах так же, как и большинство членов моей семьи. Более того, мой предок Роберт Дюрант, командовавший первым нью-йоркским рубежом в битве при Саратоге {8} 8 БИТВА ПРИ САРАТОГЕ — сражение у форта Саратога (колония Нью-Йорк. Позднее штат) в ходе американской войны за Независимости, где 17 октября 1777 г. английские войска вынуждены были сдаться войскам американского генералов Гейтса и Линкольна. , убедил отцов города назначить Маринуса Виллета, своего старого командира в Долине Мохаук, первым мэром нашего города.

Я люблю этот город. Думаю, даже мои политические противники не сомневаются в этом. Поэтому мое заявление, касающееся любимого Нью-Йорка, идет из глубины сердце. Без хвастовства скажу, я прослужил два срока на посту мэра с трепетом и преданностью. Насколько хорошо, я оставляю решать будущим историкам города.

Все это я говорю как вступление, чтобы сообщить вам о решении, которое я принял после долгих консультаций со своей душой. Я считаю, что обязан всем вам, мои сограждане от Бэттери до Бронкса, от Куинза до Стейтен-Айленда [5] т. е. по всему городу Нью-Йорку. , разъяснить мою позицию. Вы имеете право все знать.

Джентайл глубоко вздохнул, и даже я, старый профессионал, почувствовал холод в желудке. Сидящие вокруг меня подались на своих местах вперед, сосредоточив все внимание на спокойной фигуре, возвышавшейся за батареей микрофонов. Джентайл продолжал: