Кирилл Казанцев - Кремлевские войны

Однако Надя, с которой он созвонился сразу после возвращения, на его заманчивое предложение ответила решительным отказом. «Ты скажи, откуда деньги-то взял?» – первым делом поинтересовалась она. «Ты же сама знаешь, – отвечал Прокофьев. – Заработал в фирме. Проценты по вкладам и бонус за работу тысячника». – «Так вот, знай, – отвечала Заикина, – это – проклятые деньги. Нажитые на обмане! На слезах тысяч доверчивых и обобранных людей! И ты думаешь, что я с радостью пойду с тобой, чтобы строить на этих слезах наше будущее счастье? Никогда». И трубку швырнула. Так что пришлось Виктору оставаться с прежней семьей. Благо жена о его разговоре с Надей не знала.

– Ну что, дорогая, – сказал Прокофьев, полюбовавшись солнцем, которое садилось за море, – время подходит. Пора нам в отель. Ты как, подготовилась? Ведь собрание ты вести будешь.

– Не волнуйся, проведу, – твердо отвечала Лена.

И супруги поспешили в отель, на встречу с операторами. Виктор, пока шел, обдумывал свое выступление, которым он хотел открыть встречу с операторами. Он хотел рассказать историю, услышанную здесь, в Кемере, от директора одного пятизвездочного отеля. Это была история о неком российском туристе, которого звали Аркадий Цаплин. Он отдыхал здесь всего месяц назад. Приехал этот господин Цаплин один, путевка у него была всего на неделю. Но здешний оператор, по словам директора, так расписал туристу прелести здешних мест и те экскурсии, которые можно у оператора купить, что тот вызвал из России свою подругу. Директор и ее имя запомнил – Вера. Она прилетела, и влюбленные задержались в Кемере еще на десять дней. По словам директора, это была очень красивая пара. И им так понравилось отдыхать вместе, что они после Кемера не хотели возвращаться на родину, а решили лететь в Грецию. Правда, в аэропорту передумали: прямо у трапа самолета встретили каких-то знакомых, нескольких мужчин, с которыми у Цаплина и Веры состоялся бурный разговор, после которого все вместе вылетели в Россию. Мораль, которую Прокофьев хотел вынести из этой истории, была такая: умелый оператор, если захочет, сможет все!

…Генрих Шмидт неторопливо вышел из машины и оглядел магазин. Все вроде было в порядке: тенты над столиками натянуты, на доске у входа мелом написаны сорта пива, которые сегодня в продаже… Вот мусорные бачки переполнены, обертки из-под мороженого и пивные бутылки на асфальте валяются. Надо будет сказать Алексею – старшему продавцу, которого Генрих поставил заведовать новым магазином, чтобы следил за бачками и несколько раз за день их опорожнял. Мусор можно в подсобке хранить, а потом все вывезти. У него, Шмидта, непорядка быть не должно.

Все у Генриха так и вышло, как он рассчитывал, когда вкладывал свои двести тысяч в новую фирму Николова. Вклад принес даже чуть больше, чем он надеялся, – сто двенадцать тысяч. Деньги он вынул ровно через полгода после вложения, как и наметил. И угадал: как раз в эти дни, когда Шмидт вынимал свой вклад, пронесся слух, что Николов сбежал из России, но был арестован и возвращен на родину. Потом этот слух подтвердился, начались аресты счетов, и вкладчики кинулись за деньгами. Но получили их немногие.

А Шмидт построил новый магазин – не в своем дачном массиве, где давно работал, а в соседнем. Там стояло несколько киосков, а большого магазина, где можно было бы и продукты купить, и мыло со спичками, и разные другие товары, нужные дачникам, – такого магазина не было. А теперь – вот он, стоит. В сутки до девяноста тысяч выручки приносит. Здесь командует продавец Алексей. А в старом – Ксения. Их со Шмидтом отношения теперь были оформлены по закону – два месяца назад они стали мужем и женой. В свадебную поездку молодые отправились, как и задумал Генрих, на родину его предков – в Германию. Побывали и в Берлине, и на берегах Рейна, и даже Альпы успели посетить.

Сам Генрих теперь за прилавком не стоял. Он присматривал за двумя магазинами, еще двумя летними палатками, вел дела с поставщиками. А еще – изучал рынок, думал о дальнейшем развитии бизнеса. Ведь не все же время только на дачах сидеть! Этот рынок хотя и надежный, но очень ограниченный, не эластичный (этот термин Генрих только недавно узнал из учебника по маркетингу, который внимательно изучал). Надо завоевывать другие ниши, другие секторы торговли. И Шмидт к этому готовился.

…Маленький снова заплакал, и Надя Трунова, не просыпаясь, протянула руку и покачала стоявшую рядом с диваном кроватку. Может, успокоится? И правда, ребенок похныкал еще немного, поворочался и затих. И Надя тут же погрузилась в сон. Умение быстро и крепко засыпать в любой обстановке и после любых переживаний было такой же ее особенностью, как умение нравиться и неумение сказать «нет».