Кирилл Казанцев - Кремлевские войны

Поэтому Семен Ермилов был совершенно спокоен, когда в назначенное время подал машину к воротам тарасовского особняка. Но тут его ожидала еще одна неожиданность: прошло пять, десять, пятнадцать минут, а шеф все не появлялся. Вот такого точно никогда не было: Алексей Константинович был весьма пунктуален и не заставлял себя ждать.

Наконец спустя двадцать минут Тарасов появился из ворот – как всегда, со своим портфелем – и сел в машину. Ермилов вырулил со стоянки и направился в сторону Москвы. Но едва они отъехали несколько километров, как вице-премьер наклонился вперед, к водителю, и спросил:

– Это мы куда, в Москву?

– Ну да, а разве не туда надо? – испугался Ермилов (ему показалось, что Алексей Константинович дал какое-то иное распоряжение, а он не расслышал или задумался и забыл). – Я, наверно, недослышал…

– Нет, Семен, нечего было слышать, я ничего не говорил, – успокоил его Тарасов. – Но в Москву мы не поедем. Пока не поедем. А поехали сейчас в Заветное. Только до самой резиденции не доезжай, не надо. Я скажу, где остановиться.

– Вас понял, – отвечал водитель, одновременно и обрадованный, и удивленный. Обрадованный тем, что, оказывается, ничего не упустил, а удивленный неожиданным решением вице-премьера: в такое время, утром, они никогда в Заветное не ездили. Впрочем, размышлять над причинами такого внезапного изменения маршрута он не стал: не имел такой привычки. Несомненно, у такого умнейшего человека, как Алексей Константинович, имелись свои причины, чтобы изменить привычный маршрут, и не его, Ермилова, дело было в этих причинах разбираться. Наверно, у шефа в резиденции какое-то важное дело есть – ведь у такого человека, как он, все дела важные, везде ему надо поспеть срочно. Семен развернул машину и поехал в сторону Заветного.

Однако водитель Ермилов ошибался. Никаких важных дел у Тарасова в Заветном не имелось. Ни совещание там не было назначено, ни встреча с главой какой-нибудь зарубежной делегации. Да что совещание – он еще десять минут не знал, что отдаст такое распоряжение. Одно он знал, садясь нынче утром в машину, – что ехать сегодня на работу, как обычно, и пытаться там выполнять свои привычные обязанности, делая вид, что ничего не случилось, – что так поступить он не в силах, что это совершенно невозможно. Но и оставаться дома, отвечать на вопросы жены он тоже не мог. Ему нужно было осмыслить новую, возникшую после вчерашнего вечера ситуацию и принять решение. Требовалось место, где это можно было сделать без помех. Тут он и вспомнил о Заветном. Не о самой резиденции – что он там забыл? – а вот о том сосновом лесу, через который проезжаешь по дороге туда, о холме, на который он смотрел несколько месяцев назад.

Да, там будет хорошо. Там можно будет осмыслить то, что вчера случилось. Саму эту омерзительную публикацию в Интернете осмысливать нечего – обычная провокация, каких немало было за минувшие годы. Умело, надо признать, сделанная. Тут заслуживает внимания лишь один момент – кто ее организовал? Но над этим вопросом стоило бы размышлять лишь в одном случае – если бы все остальное осталось неизменным. Его положение в системе существующей власти, работа, связанные с ней обязанности и интересы… Вся жизнь, одним словом. А так, сама по себе, эта провокация не заслуживала внимания. Опровержения – да, заслуживала, и оно вчера же было им написано и разослано по всем необходимым адресам. Нет, важна не сама по себе провокация, а то, что за ней последовало…

Машина мчалась в сторону Заветного, по сторонам мелькали по-праздничному яркие сентябрьские леса, а вице-премьер вспоминал тягостные события вчерашнего вечера. Именно на этот вечер ему удалось наконец добиться встречи с Первым лицом. Это было непросто: их отношения, когда-то по-настоящему дружеские, даже сердечные, сильно изменились за прошедшие годы. Иного и трудно было ожидать: во-первых, положение обязывает, и глава огромной страны не может сохранять прежние привычки, прежний стиль общения, который у него был, когда он сам был простым чиновником. Во-вторых, когда ты становишься подчиненным у своего друга, одним из членов команды – при этом не важно, какая это команда, правительство или лаборатория из двадцати человек, – ты не можешь рассчитывать, что ваши отношения останутся такими же. Даже пословица такая есть: «Если хочешь потерять друга, стань его начальником».

Все это Алексей Константинович ясно понимал. И когда принял приглашение друга, ставшего Первым лицом, и занял пост в его правительстве, понимал: он получает пост, но в известной мере теряет друга. И, что важно, Первое лицо это тоже понимало. При встречах говорил: «Ну что, уже пора мне на тебя ногами топать? Или вон прогонять?» После чего они оба смеялись, садились рядом и обсуждали текущие дела как два единомышленника. При этом разговаривали оба, естественно, на «ты». (На людях они, конечно же, были на «вы».) И Первое лицо, развеселившись в связи с каким-нибудь ядовитым высказыванием Алексея Константиновича, иногда хлопал его по плечу или даже пихал кулаком в бок. А Тарасов в ответ смеялся с ним вместе, но по плечу не хлопал. Нет, не хлопал.