Через час работы рука устала и, откинувшись на стуле, он дал ей отдохнуть.
За дверью кабинета было тихо. Рабочий день еще не начался. Ульянов прислушался к тишине и вдруг услышал голос Инессы:
– ОН сказал, что мы растопили топку человеческими жизнями…
Ульянов вскрикнул, выскочил из-за стола и заметался по кабинету.
– Нет, это не галлюцинация. Так не бывает. Сначала Инна пыталась прорваться в сон. Не получилось, и она прошла через мысль. Поступает по логике достижения цели. Значит, существует. Где? Что за материя? Загробный мир – материя? Значит, я всю жизнь валял дурака? Этого не может быть! Это ложь. Это галлюцинация. Галлюцинация и больше ничего. Кто такой ОН? Уж не боженька ли? Очень смешно-с! Какую топку? Какими жизнями? Декадентские выверты на память приходят, только и всего. Надо еще поспать. Слишком мало сплю. С ума сойду. Память слабнет. Провалы памяти. Это скверно. Спать, спать.
Ульянов, действительно, сразу уснул и проспал еще час, а перед пробуждением появилась Инна. Она гладила его по лицу неосязаемой рукой и говорила:
– Успокойся. Мы будем вместе. Даже здесь. Я подожду…
Ночные приходы Инессы заставили Ульянова предположить, что это не работа его воспаленного воображения. То, что она говорила, было ново, неизвестно для него. Это было принесено в его воображение извне. Он понимал это, но не мог признать. Впервые в жизни «детерминист» Ульянов отвернулся от реальности и намеренно пошел по пути самообмана.
Для него признание загробной жизни означало бы полную катастрофу. Весь его умственный потенциал, вся его философия были заострены на материальном коловращении мира, а значит – непризнании ответственности за содеянное перед Высшим Судьей. Допустить наличие Господа означало бы для него осознать никчемность затеи переделать жизнь человечества по собственному сценарию, который в сравнении с Божьим замыслом оказался таким ничтожным и кровавым.
Поэтому Ульянов с бешеной энергией стал убеждать себя в том, что души Инессы Арманд не существует, и все больше одурял сознание непосильной работой, окончательно подрывая свое здоровье.
Феликс, конечно, и вообразить не мог, что те горькие слезы, которые Ильич проливал на похоронах царского палача Якова Свердлова полтора года назад, были неосознанной прелюдией к окончательному окаянству души и помрачению рассудка.
Алексей ехал на бричке по ухабистой дороге, ведущей через окояновский лес. Настроение у него было хорошее. Он возвращался с осмотра строительства домов под ТОЗ, который возглавил его двоюродный брат.
Митя, не мудрствуя лукаво, набрал в общество своих дальних родственников по линии покойной матери. Все они были малоимущими и присоединились к нему в первую очередь по той простой причине, что исполком обещал ТОЗу немного муки на зиму и семян на посевную. Крохи, конечно, но у других и того не было. Все понимали, что надвигается голод.
Сейчас на опушке окояновского леса уже ставился пятый дом. Нового жилья не строили, это долго, да и средств нет. Перевозили из Окоянова разобранные избы и снова собирали их. Жилье худенькое, но, Бог даст, до белых мух успеют построиться. Организационные способности у Дмитрия оказались и вправду хорошие. Работа кипела.
Бричка нагнала двух женщин с мешками за спиной, шагавших в направлении Окоянова. Алексей узнал сестер Синдячкиных, одиночек, раньше работавших где-то в Пензе, а в голодную пору вернувшихся к старухе-матери.
– Садитесь, дамы. Подвезу. Чего ноги зря бить.
Женщины забрались на заднее сиденье брички и весело благодарили его:
– Ох, спасибо, помог нам, Алексей Гаврилович. Мешки тяжелые у нас. Мучицы в Арях на одежонку выменяли и прем ее, как две кобылы, – заливаясь смехом, сказала Маруся Синдячкина.
– А что меня благодарить, – хмыкнул Алексей, – вы вон жеребца благодарите, он везет.
– Ой, да что Ваш Красавчик по сравнению с Вами. Вот уж мужчина, так мужчина, – сказала Клавка игривым голосом.
– Если, дамы, нам в лес заехать надо, то это завсегда. Я на просьбы трудящихся отзывчивый.
– Алексей Гаврилович, а ты нас двоих не забоишься? Мы ведь девки боевые. Вон агрегаты-то у нас какие, – и Клавка подбросила двумя ладонями свою пышную грудь.
– Ладно пугать, – наливаясь желанием ответил Алексей, – а то ведь и вправду разберусь с вами.
В это время из-за поворота вылетел верхом на кобыле комендант ЧК Сайкин. Он нахлестывал лошадь и издалека кричал Алексею:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу