Никита Филатов: Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)

– Хреново бьют, – отметил Виноградов, отряхиваясь: лежать дальше было уже неприлично.

– Корректировщика нет, – кивнул Медведев и неожиданно для капитана перекрестился.

– Эй, взводный! Товарищи командиры! Живы? – Снизу на командный пункт пробирался неутомимый Долгоносик. – Ау-у… А то чего-то рация молчит, никаких ценных указаний…

Лицо у Долгоносика было грязным, румяным и довольным.

– Видали? Во! – Он выставил вперед плечо – материя на рукаве ватника рассечена, через прореху торчат серые комья ватины: – Пулей!

– Вида-али… – Демонстрируя полное безразличие, Медведев закончил прикуривать и затопал вниз.

– Молодец. – Виноградов поравнялся с насупившимся Долгоносиком и, гася отчужденность, протянул ему руку: – Отличился. Нет, я кроме шуток. Молодец!

Уже некоторое время не стреляли, но открытое пространство до бруствера капитан преодолел бегом, на полусогнутых.

– Что там? Тихо?

Один из бойцов молча подвинулся, уступая место у импровизированной бойницы.

– Да-а…

Сектор обстрела и здесь был достаточно узок: отвесные скалы по обе стороны, крутой изгиб трассы…

– Вон, за черным камнем.

Присмотревшись, Виноградов разглядел метрах в двадцати, у самого поворота, безжизненное тело: густые волосы под сползшей, почти фетровой шляпой, армейский бушлат, рука на прикладе.

Ни воронок, ни пулевых отметин – только запах стрельбища да покойник, единственный зримый след только что прерванного боя.

– Товарищ капитан! Вас Медведев к себе вызывает.

– Иду. – Сейчас было не до тонкостей строевого этикета, поэтому Владимир Александрович сделал вид, что не заметил оплошности посыльного. – Он там?

– Да! Пойдемте.

Взводный сидел под убогим навесом, метрах в пяти от трассы. Мощная каменная кладка заброшенного колодца, высохшего, согласно преданию, в юные годы Тамерлана, была надежной защитой не только от стрелкового оружия.

– Как Леха там?

Виноградов понял, что младший лейтенант имеет в виду раненого.

– Нормально.

Действительно, пуля прошла навылет, не задев ничего серьезного, так что кровь уже не сочилась через наложенную бывалыми милиционерами повязку.

– Лукьянова жалко. Что скажешь?

Капитан пожал плечами:

– В строю нас восемь. Патронов на остатке – меньше чем по магазину. Плюс пистолеты.

– Ни шагу назад? До последнего?

От тона Медведева Владимир Александрович смутился и полез зачем-то в карман.

– Не знаю…

С неба вновь обрушился свист, и рвануло где-то рядом с пустым командным пунктом.

Взводный посмотрел вверх.

– Если они заберутся в «скворечник» – нам абзац.

Он высказался грубее; но без ненормативной лексики тут было не обойтись, поэтому Виноградов кивнул:

– Это возможно?

– Вроде нет, но…

– Слушай, Медведев, я ведь тоже в герои не лезу, тем более посмертно. Так что…

– Хорошо, Саныч. Это уже хорошо. А то я подумал, что ты вроде Долгоносика – энтузиаст!

– Заткнись!

– Извини. – Взводный посмотрел на часы. – Обед у них, что ли? За двадцать минут – четыре мины. Непохоже это на прорыв, хоть убей… тьфу-тьфу-тьфу!

Виноградов уважал чужой опыт, тем более афганский, отмеченный «Звездочкой» и «Боевыми заслугами».

– Думаешь что?

– Конь в пальто! Может, разведка боем?

Капитану стало почему-то не по себе:

– А если послать кого-нибудь наверх? Тихо, только глянуть?

– Может. Ладно! Двоих отправим в «скворечник», а то сидим, как дураки. Они-то в нас хоть минами кидаются, а мы вообще хуже котят слепых: «ждем-с!» Доложат – сориентируемся.

Взводный помедлил, потом прикрыл глаза:

– Наверное, будем отходить. Компактной группой, оставляя прикрытие.

– Тебе виднее. Если что, я как старший по званию…

– Послушай, Вова! Я тебя уважаю, но сейчас не сорок первый. И немцы не на Пулковских высотах. Помирать зазря никому не хочется, мы это уже проходили…

– Слышь! Это что такое?

Офицеры одновременно повернулись назад: воздух со стороны станицы запел, зазвенел, сначала тихо, а затем стремительно наполняясь басовыми нотками. И вдруг накатил непривычной стеной механического рева.

– Спаси, Господи, люди Твоя!

Два скуластых, остромордых вертолета осторожно подползли к кордону и зависли чуть сзади, метрах в ста над трассой.

– «Долина», «Долина»! Я – «Борт-двадцать»! Слышите меня?

– Слышу вас, «Борт-двадцать»! – Виноградов взял из рук взводного радиостанцию. – Здесь мы, под вами.

– Держитесь, земляки! Броня на подходе!