Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)

– Спасибо, «двадцатый». С нас стакан!

– Сочтемся! Давай-ка обозначьтесь, «Долина»!

Виноградов недоуменно посмотрел на Медведева – чем это обозначаться? Как? Костром? Дым-шашками, которых нет?

– Айн момент!

Младший лейтенант вскочил, в два прыжка очутился у бруствера и достал что-то из-под бронежилета. Темный рифленый комок вылетел из его руки, описал дугу и с хлопком разорвался на некотором удалении от милицейских позиций. Видно было, как воздушная волна слегка пихнула равнодушный ко всему вражеский труп, облако пыли осело на трассу.

– Спасибо, «Долина»! Поняли…

Слегка завалившись на бок, боевые машины рванулись вперед, за скалу.

– Есть мнение, что изъятое оружие положено учитывать. И сдавать.

Особого осуждения в голосе Виноградова не было, и вернувшийся взводный это понял безошибочно:

– Бакшиш, капитан. Сувенир! Видишь, пригодился.

– Чего уж теперь.

Оба настороженно прислушались, но вместо ожидаемых разрывов реактивных снарядов и пушечного грохота на кордон накатилась новая волна монотонного рокота: вертолеты возвращались.

– «Долина», слышите нас?

– Слышим, «двадцатый»!

– Цели не вижу, «Долина»! Не вижу цели!

– Не понял?

– Нету никого, «Долина»! Не видно.

– Дай, капитан! – Медведев вернул себе переговорное устройство. – Мужики! Зачистите тут для порядка, а потом проверьте туда дальше, по дороге, – может, они к себе сматываются. Больше некуда!

– Добро, «Долина»!

Боевые машины выполнили маневр, потом зависли напротив «скворечника» – одна чуть выше, другая пониже. «Двадцатый» выкинул из-под брюха две жирные яркие стрелы, затем развернул вдогонку ракетам трассирующий веер.

– Всё, «Долина»! Концерт по заявкам пехоты окончен. Пока, до встречи!

– Спасибо, мужики!

Вертолеты скрылись, унося с собой рев моторов и затухающее эхо огневой зачистки.

– Пойдем?

– Пошли, сходим…

В комментариях личный состав не нуждался: радиостанции были не только у офицеров.

– Поздравляю! Геройская оборона Анарской крепости завершена, – балаганно возгласил Медведев, но осекся, вспомнив, видимо, о лежащем в двух шагах Лукьянове. – Словом… Товарищ капитан обещает все это красочно расписать, чтобы награды там всякие, медальки…

– Кончилось, ребята. Спасибо. Поздравляю!

Было чему радоваться, но пока не хотелось.

– Станкевич, Голубев. Долгоносик! За мной, Скрябин! За старшего здесь. Пошли! – взводный снял автомат с плеча и полез через каменную кладку.

Сначала поравнялись с трупом. Один из милиционеров нагнулся, перевернул его на спину: лет сорока, заросший, с большими крестьянскими ладонями.

– Силен! – Автомат тянулся из сведенных судорогой рук с большим трудом.

– Карманы проверь! – сюрпризов можно было не опасаться: для того чтобы заминировать мертвеца, у бандитов не было ни времени, ни возможностей.

Под ногами звенели бесчисленные, казалось, гильзы. С каждым шагом становились заметнее свежие сколы и воронки. Чей-то кровавый подтек, непонятная брезентовая рукавица. То, что осталось от второго поста… Следы колес на обочине…

– Вон! Здесь у них миномет стоял.

Виноградов приблизился: ржавый остов «запорожца», за ним – характерные углубления в щебне и два зеленых казенных ящика.

– Удрали.

– Сколько же мы их? Человек пять?

– Да нет, побольше… – Виноградов уже прикидывал предполагаемые потери бандитов. – Лукьянов с ребятами четверых, второй пост пару… И тот, в шляпе…

– Доложим – десять. Пусть, кто хочет, приедет пересчитает!

Спорить с Медведевым никто не собирался.

– Так и доложим.

Ожила радиостанция.

– Что? Не понял!

Сквозь треск и шелест помех удалось разобрать:

– Колонна на связи. Подходит!

– Надо встретить.

Возвращаясь, Виноградов взглянул на кордон глазами нападавших: мешки, неровная кладка стены, сырой флаг на погнутом шесте. Каски, мелькание камуфляжа. Это было последнее, что увидел тот, лежащий сейчас на обочине.

– Привет, служивые! – махнул беретом один из бойцов. От запыхавшихся чумазых бэтээров навстречу по-хозяйски вышагивал обвешанный оружием офицер-десантник. Следом, стараясь не оступиться, спешил крохотный связист в напяленной на глаза каске, торчащая из-за его плеча антенна упруго и радостно кивала капитану.

…Побриться и принять душ Владимир Александрович успел. А вот переодеваться не стал специально. Слухи об утреннем бое были в центре внимания широких станичных масс, питерские шевроны вызывали повышенный интерес, и капитан резонно претендовал на причитающуюся ему долю славы.