Артур Конан Дойл - Его прощальный поклон. Архив Шерлока Холмса

Arthur Conan Doyle

His Last Bow

The Case-Book of Sherlock Holmes

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© ООО «Издательство АСТ», 2021

В моих записях упоминается, что случилось это в пасмурный ветреный день в самом конце марта 1892 года. Когда мы сидели за завтраком, Холмс получил телеграмму и сразу написал ответ. Он ничего не сказал, однако, судя по всему, сообщение не выходило у него из головы: Холмс стоял у камина с задумчивым лицом и, покуривая трубку, то и дело поглядывал на телеграмму. Внезапно он повернулся ко мне, и в глазах его блеснула лукавая искра.

– Полагаю, вас можно считать мастером эпистолярного жанра, Уотсон, – сказал он. – Как бы вы истолковали слово «фантастический»?

– Ну… странный, необычный, – предположил я.

Холмс покачал головой, не удовлетворенный моим определением.

– Я вижу здесь нечто большее, – заметил он. – В моем сознании это слово связано с происшествиями трагическими и ужасными. Если припомните кое-какие мои дела, рассказами о которых вы щекотали нервы многострадальным читателям, то, несомненно, согласитесь, что зачастую фантастические события предшествуют преступлению. Взять хотя бы «Союз рыжих». Фантастическое начало отчаянной попытки ограбления. Пять апельсиновых зернышек предвещали убийство. Так что слово «фантастический» рождает у меня недобрые предчувствия.

– Это слово есть в телеграмме? – спросил я.

Холмс зачитал ее вслух:

– «Со мной произошел невероятный, поистине фантастический случай. Могу ли я прийти к вам на консультацию? Скотт Экклз, почтамт, вокзал Черинг-кросс».

– Мужчина или женщина? – спросил я.

– Разумеется, мужчина. Женщина никогда не пришлет телеграмму с оплаченным ответом. Она скорее придет сама.

– Вы примете его?

– Мой дорогой Уотсон, вам известно, как я скучаю с тех пор, как мы завершили дело полковника Каррузерса. Мой мозг, как и мотор, не может работать вхолостую – не имея объекта приложения сил, он разлетится в куски. Жизнь обыденна, газеты невыносимо скучны, в криминальном мире не осталось дерзких романтических личностей, готовых бросить вызов моему интеллекту. И вы еще спрашиваете, возьмусь ли я за расследование нового дела, каким бы тривиальным оно ни оказалось на поверку? Но погодите: если не ошибаюсь, пришел наш клиент.

На лестнице послышались размеренные шаги, и через секунду в комнату вошел высокий, полный, внушительного вида мужчина с седыми бакенбардами. Историю его жизни можно было угадать по важным манерам и твердым чертам лица. От самых гетр до очков в золотой оправе все говорило о том, что перед нами убежденный консерватор, примерный прихожанин, добропорядочный гражданин и ортодокс, ревнитель традиционного порядка вещей. Однако событие, произошедшее с ним, поколебало его природную невозмутимость. А то, что он пережил потрясение, выдавали растрепанные волосы, жаркий сердитый румянец на щеках и суетливые жесты. Он сразу приступил к существу дела:

– Со мной произошло очень странное и неприятное происшествие, мистер Холмс. Впервые в жизни я оказался в столь возмутительной ситуации. Это так неправильно, невыносимо. Я вынужден искать этому какое-то вразумительное объяснение. – Мужчина тяжело пыхтел, не в силах совладать с обуревавшими его чувствами.

– Прошу вас, сядьте, мистер Скотт Экклз, – сказал Холмс успокаивающим голосом. – Позвольте для начала поинтересоваться, почему вы решили обратиться именно ко мне?

– Видите ли, сэр, мне показалось, это не то дело, с которым стоит идти в полицию, и вместе с тем, выслушав меня, вы поймете, что я не мог оставить все как есть. Признаться, я не испытываю ни малейшей симпатии к частным детективам, однако, услышав ваше имя…

– Понятно. Позвольте задать вам второй вопрос: почему вы не пришли ко мне сразу?

– Что вы имеете в виду?

Холмс взглянул на часы.

– Сейчас четверть третьего. Вы отправили телеграмму около часа дня. Однако беспорядок в вашем туалете свидетельствует о том, что неприятности начались с самого утра. Это видно с первого взгляда.