Никита Филатов: Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)

– Капитан Виноградов.

– Документы в порядке, – один из постовых вернул Яниеву красную книжицу.

– Какие-нибудь проблемы? Помощь? – Коллегу с той стороны перевала Владимир Александрович видел впервые, как себя с ним вести, представлял неотчетливо, а местный сержант, как назло, запропал.

– Нужно немедленно.

– Ого! Ни хрена себе! – присвистнул второй постовой, оказавшийся позади машины.

– Что там?

– Гляньте.

Но теперь и без комментариев было видно: два отчетливых пулевых отверстия на заднем стекле, серебристые венчики трещин.

– И в железе еще свежая! И еще вон одна.

– Да-а. Слушаю, коллега.

– Товарищ капитан! – начал гость, но осекся: Синицын, и без того выглядевший белой вороной в своем штатском пиджаке, достал блокнот и ткнул в него ручкой.

– Не обращай внимания. Так надо, это свой.

– Ага. – Старлей нахмурился, потом кивнул: – Товарищ капитан! Докладываю: сюда банда идет, прорыв будет.

– Что?

– Какая банда? Чья?

Участковый почувствовал себя в центре внимания. Как не раз замечал Виноградов, одной из особенностей местного национального характера извечно была способность любоваться собой в самых, пожалуй, неподходящих обстоятельствах. В этом и заключался, видимо, один из секретов легендарной горской отваги.

– Банда Бейдара. Двадцать – тридцать стволов, не более.

– Надо им что? Толком объяснишь?

– Люди говорят – наркотики. Много. К вам, в Россию. Хотят поближе к станице спрятать, в землю зарыть, потом другие заберут, дальше отправят. Так говорят!

– Когда? – Синицын утробно рычал и уже совсем не походил на бутафорского корреспондента.

– Думаю, полчаса-час. Они за мной гнались, стреляли, маму их так.

– Извини, старшой, только не обижайся! А почему?

– Ва! – Яниев прервал поток гортанной ругани и понимающе выставил вперед ладони: – Конечно! Товарищ капитан, ты не местный, не знаешь. Бейдара в нашем ауле не любят, Бейдар чужой. Из-за речки. Старики предупреждали: не надо! Опять война. Он не слушает, как собака ненормальный, ва! – Участковый сплюнул себе под ноги и зачем-то добавил: – Я в Ростове учился. Друзей много, понимаешь.

– Яс-сно-о. Спасибо, брат! В долгу будем, Бог даст, сочтемся… Синицын!

– Я!

– Прими пока гостя, побеседуй, а мы со взводным.

Виноградов увлек за собой младшего лейтенанта, но через несколько шагов вынужден был остановиться: на площадке у костра уже собрались милиционеры – возбужденные, упакованные в бронежилеты. Каски они пока держали в руках.

– Ну? Наши действия? – тихо, чтобы никто не услышал, спросил Виноградов.

– А что, капитан, «скворечник» я уже предупредил по рации, в общих чертах. Стоит туда еще одного бойца послать? На всякий случай?

– Давай! Значит, там трое будет. Внизу – мы с тобой и остальные.

– Пятеро их. И Долгоносик.

– Нет! – Виноградов помедлил, додумывая какую-то свою мысль. Наконец принял решение: – Водилу и Синицына отправим в станицу вместе с джигитом. Пусть пригонят десантников.

– На его машине?

– Есть другая?

– Согласится ли?

– Хотелось бы. Ладно, моя забота. Строй людей, ставь задачу!

Эхо двигателя рассыпалось за поворотом, и капитан облегченно вздохнул: в целом все пока шло нормально. Если не считать того, что вместо Долгоносика поехал пожилой боец, которому оставался один год до пенсии. Не скрывая, во всяком случае, искренней радости по этому поводу, он уселся рядом с местным участковым и даже отсыпал магазин патронов сияющему водиле:

– Воюй, молодой! Может, орден получишь.

– Да я не потому! – поерзал Долгоносик и преданно затрусил за внявшим его нытью капитаном.

– Значит, давай. На тебя надежда! – пожал Владимир Александрович руку оперу. – Не подведи уж.

– Доберемся. И с армией приедем!

– Осторожней с джигитом.

– Это ясно. Береженого Бог бережет!

– В пути хлебалом не щелкайте, постоянно пытайтесь выходить на связь – пусть там уже наготове будут, когда доберетесь. А то при нашем бардаке…

– Пусть вертолетами.

– Ладно! Давай. Счастливого пути. Спаси тебя Аллах, старшой!

– Держитесь, братцы!

– Привет семье! Мать их так…

Почему-то захотелось есть. Виноградов спустился к тлеющему костру, нашел полупустую банку тушенки, в которой уже хозяйничал рыжий сосредоточенный муравей. Сделал себе бутерброд.

– Все готовы?

– Вроде… – пожал плечами подошедший Медведев. Ему нравилось, что капитан не суетится зря, не лезет с ценными указаниями. Командир взвода чувствовал себя сейчас нужнее дюжины штабных крыс с двумя просветами на погонах и видел, что Виноградов думает так же.