Андрей Константинов - Разработка

– Не гадай, зачем я тебя вызвал – все равно не отгадаешь.

Валера неопределенно повел плечами, не зная, как реагировать на такое заявление, и скользнул взглядом по кабинету. За несколько лет, прошедших со дня его первого визита сюда, обстановка практически не изменилась. Виталий Петрович сунул в рот сигарету и усмехнулся:

– Давай сперва на отвлеченные темы поговорим… Как тебе в розыске?.. я бы уточнил – в уголовном?

Штукин так же усмехнулся в ответ:

– В общем, нравится. А что?

Ильюхин собрал вокруг прищурившихся глаз лучистые морщинки:

– Нравятся девушки весной в коротких юбках… Что чувствуешь – твое? Не жалеешь?

Валера чуть было не вздрогнул, ему на миг показалось, что полковник умеет читать мысли – и, в частности, сосканировал все его внутренние метания и переживания. Или, может быть, во время вчерашнего празднования в шашлычной что-то с языка соскочило, а кто-то успел стукануть? Да ну, бред какой-то… Зачем Ильюхину сплетни об умонастроениях отдельных оперов собирать – делать нечего, что ли? И кто такой ему некий Штукин?

Все эти мысли вихрем пронеслись в Валеркиной голове, но ответить он постарался уверенно:

– Не жалею.

А что еще он мог ответить? Мол, спасибо вам, товарищ полковник, вы в свое время меня от увольнения позорного спасли, но… весь я погряз в интеллигентских метаниях и размышлениях о жизни вообще и ее смысле в частности… Не настолько близок был Штукину Виталий Петрович, чтобы делиться с ним сокровенными сомнениями… Ильюхин же получил ответ, который ожидал услышать и на который был как бы настроен заранее, поэтому он удовлетворенно кивнул и одобряюще улыбнулся:

– То есть, ты в своем корыте. А бумаги бесконечные не мучают?

– Не очень.

– Это ты, брат, со мной не откровенен. Бумаги настоящего опера всегда раздражают. Это – как с хорошей девкой на сеновале, а тут – комары…

Валера не смог сдержать ответной улыбки, а Ильюхин хитро подмигнул ему:

– А знаешь, почему я частенько дверь открытой держу? Стараюсь учиться у настоящих полководцев, которые себе ночлег устраивали всегда в центре солдатских костров – чтобы знать настроения масс по вечерним песням. Вот так и до меня долетают обрывки фраз из коридоров… А денег тебе хватает?

Переход к вопросу о деньгах был неожиданным, но Штукина врасплох не застал. Житейский, в общем-то вопрос, на который легко ответить откровенно. Опер хмыкнул:

– Ну… когда как. Много денег не бывает. У меня, по крайней мере.

– Вот тут ты, похоже, не лукавишь, – совсем по-ленински прищурился полковник. – Я ведь не спросил, хватает ли тебе зарплаты? Я спросил – хватает ли денег… Ты кури, если хочешь. У нас с тобой разговор не на пять минут…

Ловя сухими похмельными губами сигаретный фильтр, Валера лихорадочно пытался понять, к чему весь этот текст о солдатских кострах с последующим плавным переходом на денежную тему. Неужели директор «Алиби» все-таки пошел жаловаться и… И что «и»? Он, Штукин-то, здесь причем? Или полковник хочет в доверительной беседе вырулить на Потемкина, Уринсона и Костылева? Попросит «подсветить» [71] Подсветка – дополнительная информация, получаемая, как правило от источника (милицейский жаргон). … Нет, Ильюхин вырос в уголовном розыске… Он не будет склонять опера к стукачеству на своих товарищей из-за, пусть даже и больших, денег какого-то директора какой-то фирмы «Алиби». Военная добыча есть военная добыча. Это – святое. Да и репутация у Ильюхина не такая. Он, наоборот, терпеть стукачей не может…

Между тем полковник задал новый вопрос, совсем уж неожиданный:

– Ты Крылова знаешь?

– Петра Андреевича?

– Его.

– Ну… знаю. Кто ж его не знает.

– А лично с ним разговаривал? Тет-а-тет?

– Да, было дело однажды. Он из-за серии разбоев к нам заезжал, ну и…

– Долго разговаривали?

– Ну, минут, наверное, десять.

– А говорил, конечно, в основном он?

– Ну да… А почему…

Свой вопрос Валера задать не успел, полковник перебил его:

– Поня-ятно…

Это растяжное «понятно» прозвучало словно из уст уездного врача, который борется в деревне с эпидемией и спрашивает жителей, не пили ли они из кружек больных. На любой ответ кивает – мол, понятно все с вами, селяне.

– Ну и как он тебе?

– Кто?

– Крылов, кто же еще?

– В каком смысле?

– Да в прямом, в человеческом. Понравился?

Вот тут Штукин совершенно растерялся – где же это видано, чтобы большой босс спрашивал маленького подчиненного о его человеческом отношении к другому большому боссу. Валера аж головой помотал: