Эд Макбейн - Убийство в запертой комнате

В такие моменты он был готов усомниться, что в бутылке действительно нитроглицерин.

Анжелика Гомес пришла в сознание, села на полу и помотала головой.

Она натянула юбку на колени и, уперевшись в них локтями, еще раз помотала головой, а затем стала озираться по сторонам с видом человека, обнаружившего вдруг, что он проснулся не у себя дома, а в отеле.

Потом, конечно, она вспомнила все.

Она дотронулась рукой до затылка. Там, куда Вирджиния ударила ее рукояткой револьвера, вспухла огромная шишка. Анжелика осторожно дотронулась до головы, и ее пронзила адская боль. Боль пульсировала, и каждый новый толчок рождал в мозгу Анжелики ответные волны — дикого гнева. Она поднялась с пола, отряхнула юбку и метнула на Вирджинию взгляд, от которого обратилась бы в паническое бегство целая армия.

В этот момент она тоже была готова усомниться, что в бутылке действительно нитроглицерин.

Коттон Хоуз потрогал пальцем щеку — в том месте, где ствол револьвера прочертил кровавую полосу. Рану саднило. Он приложил к ней смоченный холодной водой носовой платок.

И в десятый раз подумал: вряд ли в бутылке нитроглицерин.

Стив Карелла, думала она.

Я убью Стива Кареллу. Я выстрелю в него и буду смотреть, как умирает этот подлец, а они не двинутся с места, потому что боятся этой бутылки.

Я поступила верно.

Другого способа у меня не было.

Все очень просто, размышляла она: жизнь за жизнь.

Жизнь Кареллы за жизнь моего Фрэнка. Это и есть справедливость.

До этого она как-то не задумывалась о том, что такое справедливость. Ее девичье имя было Вирджиния Макколи. Мать ее была ирландкой, отец — шотландцем. Их семья жила в Калмз-Пойнте, неподалеку от знаменитого моста, который связывал их часть города с Айзолой. Даже сейчас, много лет спустя, она испытывала приятную грусть, глядя на этот мост. Она играла под ним девчонкой, и для нее этот мост был волшебным — по нему можно было попасть в любую сторону. Настанет день, мечтала Вирджиния, когда она пройдет по этому мосту и окажется в краю, где полным-полно драгоценных камней и пряностей. В один прекрасный день она взберется по этому мосту на небеса и увидит людей в тюрбанах, караваны верблюдов и храмы со сверкающими золотыми крышами.

Она перешла этот мост и угодила в объятия человека по имени Фрэнк Додж.

Полицейские считали Фрэнка Доджа отъявленным подонком. В возрасте четырнадцати лет он был впервые арестован за хулиганское нападение на старика в Гровер-парке. Согласно закону он считался малолетним правонарушителем и поэтому отделался лишь выговором да постановкой на учет в участке. Между четырнадцатью и семнадцатью он неоднократно задерживался за мелкие правонарушения, но возраст, адвокат и наивный взгляд голубых глаз неизменно спасали его от колонии. Свое первое ограбление Додж совершил в девятнадцать.

Он уже больше не мог считаться несовершеннолетним правонарушителем. Мальчик повзрослел, и в его голубых глазах сквозила жестокость. На этот раз Доджа отправили в тюрьму на Бейли-Айленде. Когда он вышел на свободу, его ждала Вирджиния.

Для Вирджинии Фрэнк не был подонком.

Для нее он был человеком в тюрбане, который сидел на верблюде и открывал пред ней золотые ворота в волшебную страну. Фрэнк был человеком ее мечты.

Список правонарушений в досье Фрэнка Доджа был длиной с руку Вирджинии, но все равно он был человеком ее мечты, а с любовью, как известно, не спорят.

В сентябре 1953 года Фрэнк Додж устроил налет на бензоколонку. Служащий стал звать на помощь, и случилось так, что Стив Карелла как раз в этот момент ехал мимо, возвращаясь с работы домой. Услышав крики, он подъехал к бензоколонке и задержал налетчика, но до этого Фрэнк Додж успел выстрелить в служащего, отчего тот ослеп. Доджа снова отправили в тюрьму, на этот раз в Каслвью, где с такими, как он, особенно не церемонились. В первые же дни его пребывания там выяснилось, что Фрэнк Додж не из тех, кого называют идеальными заключенными. От него стонали не только надзиратели, но и соседи по камере. Фрэнк Додж постоянно нарушал тюремные правила, хотя, вполне возможно, эти правила в чем-то устарели.

Он подавал прошения о досрочном освобождении, но всякий раз безрезультатно. Его письма к жене, как могли заметить те, кто читал их в тюрьме по долгу службы, становились все более и более безутешными.

На второй год его пребывания в Каслвью оказалось, что он болен туберкулезом. Фрэнка Доджа перевели в тюремную больницу, где он вчера скончался.