Мэри Кубика - Милая девочка

Порой она кажется отстраненной, пребывает не здесь, хотя мы находимся в одной комнате.

Она учит меня считать до ста по-испански. А я показываю, как танцевать фокстрот. Когда озеро покрывается толстым льдом, мы ловим рыбу. Стараюсь не сидеть с удочкой долго. Она не любит за мной наблюдать. Она прогуливается по затянутому льдом озеру – будто Моисей, заставила воды расступиться на время специально для нее. Ей нравится только что выпавший снег. Иногда мы видим следы животных. Бывает, кто-то пробегает мимо в отдалении. Когда ей становится холодно, она возвращается в дом. И мне становится грустно и одиноко.

Я беру пистолет, и мы уходим подальше в лес, туда, где никто не услышит звуки выстрелов.

Объясняю ей, что хочу научить ее стрелять. Протягиваю оружие двумя руками, словно прекрасное ювелирное украшение.

– Бери.

– Зачем?

– На всякий случай.

Хочу научить ее стрелять, чтобы она могла защититься в случае необходимости.

– Но есть ты.

– Меня может не оказаться рядом. – Заправляю прядь ее волос за ухо, но ветер опять освобождает ее. – Он не заряжен.

Она берет оружие за рукоятку. Пистолет тяжелый. Металл быстро охлаждается на морозе. Земля покрыта толстым слоем снега.

Перекладываю ее указательный палец на спусковой крючок, остальными заставляю плотно сжать рукоятку. Поднимаю ее левую руку, показываю, как взять оружие обеими руками. Так будет лучше. Ее руки холодные, как и мои. Однако теперь она позволяет мне прикасаться к себе, не дергается, как раньше.

Показываю ей основные части пистолета: курок, ствол, спусковой крючок. Достаю из кармана обойму и показываю, как ее вставлять. Говорю, что пистолеты бывают неавтоматические и самозарядные. Этот самозарядный. После выстрела патрон посылается в патронник. Остается только нажать на спусковой крючок.

Прошу ее запомнить, что пистолет никогда нельзя наводить на того, кого не хочешь убить.

– Познал это на своем горьком опыте, когда мне было семь, – говорю я. – Может, восемь. У отца моего друга был пистолет. Приятель любил этим хвастаться по любому поводу. Я говорил, что он врун. Однажды он решил мне доказать. После школы мы пришли к нему домой. Его отец хранил оружие в ящике, тот не был заперт, а пистолет заряжен. Мы стали играть в полицейского и вора. Полицейским был мой друг, но пистолет был почему-то у меня. Он выкрикнул: «Руки вверх», я повернулся и от неожиданности нажал на спуск.

Мы замолкаем, оба вспомнив, как я приставлял пистолет к ее голове. Мне горько вспоминать об этом. И стыдно. Уверен, она понимает это по моим глазам. Неожиданно слышу свой голос:

– Я бы не смог убить тебя. – И сжимаю ее руку.

– Но мог, – говорит она. Это правда, и мы оба это знаем.

– Верно, – вздыхаю я. Я не привык извиняться, но уверен, что мои чувства написаны на лице.

– Какая теперь разница.

Я молчу, обнимаю ее сзади и поддерживаю ее руки. Мы целимся в ближайшее дерево. Чуть раздвигаю ее ноги, чтобы показать, как занять удобную позицию, затем мы взводим курок и вместе нажимаем на спусковой крючок.

Звук оглушает обоих. Отдача чуть не сбивает ее с ног. От ствола дерева отрывается кусок коры.

– Если бы тогда у меня появилась возможность, я бы тоже тебя убила.

Так разрешаются напряженные отношения первых дней. Так мы мстим себе и друг другу за сказанное тогда, за наши страшные мысли и желания. Таким образом мы избавляемся от осадка ненависти, очищаемся от злобы, охватывающей нас в первые недели проживания в этих чертовых стенах, которые впоследствии становятся нашим домом.

– И что стало с твоим другом? – спрашивает она. Киваю на пистолет, давая понять, что на этот раз она может выстрелить самостоятельно.

– К счастью, в детстве я не умел ненавидеть. Пуля лишь задела плечо. Царапина.

Гейб позвонил рано утром сообщить, что уже едет.

Было пять тридцать утра, Джеймс спал как младенец, но я последние несколько часов лишь дремала. Завершилась еще одна бессонная ночь.

У него есть новости. Я нервно топчусь на крыльце, поеживаясь от холода, наблюдаю за подъезжающей машиной Гейба. Шесть утра, и на улице еще темно. Мигают электрические лампочки гирлянд на домах соседей, в темных окнах светятся рождественские елки, вздрагивает пламя свечей на подоконниках. Из труб поднимается дым и клубится в промерзшем воздухе.

Потуже затягиваю пояс и жду. Вдалеке гремит уносящийся в центр города поезд. Думаю, в нем сегодня мало пассажиров. Ведь сейчас раннее утро, воскресенье, канун Рождества.