Мэри Кубика - Милая девочка

– Ты так думаешь?

– Мы не могли бы встретиться.

– Откуда тебе знать?

– Не могли.

Я отворачиваюсь, натягиваю одеяло до шеи и ложусь.

Прошу ее выключить свет и спрашиваю:

– Ты не хочешь спать?

– Почему ты так уверен?

Мне этот разговор совсем не нравится. Неизвестно, до чего мы договоримся.

– Какая теперь разница?

– Скажи, ты бы захотел познакомиться со мной, если бы не был должен? Ты подошел бы ко мне тем вечером?

– Не забывай, если бы не работа, меня бы не было в том баре.

– А… если предположить, что ты бы все равно пришел?

– Нет.

– Нет?

– Я бы не стал с тобой знакомиться.

Слова будто хлестнули ее по лицу.

– Хм…

Она подходит и выключает свет. Нет, так нельзя все оставлять. Я не хочу, чтобы она ложилась спать расстроенной.

– Все совсем не так, как ты подумала, – произношу я в темноту.

Она пытается защищаться. Это и понятно, я оскорбил ее.

– Откуда тебе знать, что я думаю.

– Дело совсем не в тебе.

– Конечно, во мне.

– Мия…

– Тогда в чем?

– Мия.

– Что?

– С тобой это совсем не связано. Поверь.

Я лгу. Дело именно в ней. Она уже доходит до дверей спальни, когда я решаюсь:

– Когда я впервые тебя увидел, ты выходила из подъезда дома, а я сидел на ступеньках здания напротив и наблюдал за тобой. До этого я видел твою фотографию. Позвонил из автомата на углу и повесил трубку, когда ты ответила. Я знал, что ты дома. Не помню, сколько тогда пришлось ждать, может, минут сорок или час. Мне надо было выяснить, во что я ввязываюсь. И потом я увидел тебя сквозь стеклянные двери. Ты спускалась по ступенькам на первый этаж и говорила по телефону. Вышла и села на ступеньку, чтобы завязать шнурок. Я помню, как красиво рассыпались по плечам твои волосы, когда ты вскинула голову. Мимо проходила женщина со сворой собак. Их было штук пять. Она что-то сказала тебе, и ты улыбнулась, а я подумал, что в жизни не видел… не видел… Я не знаю… Я в жизни не видел такой красивой девушки. Ты пошла вниз по улице, а я сидел и ждал. Мимо шли прохожие, проезжали машины и такси, люди выходили из автобуса на углу. Было часов шесть или семь, стало темнеть. Погода была не самой хорошей, обычный серый осенний день. Наконец ты вернулась. Прошла мимо меня и перебежала через дорогу, махнув такси, которое притормозило, чтобы уступить тебе дорогу. Я был почти уверен, что ты меня заметила. Ты достала ключ и открыла дверь. Теперь я уже тебя не видел, должно быть, ты поднималась по лестнице. Потом в окне твоей квартиры зажегся свет. Я пытался представить, что ты сейчас делаешь. Думал, чем бы мы занимались, если бы я был там, с тобой. Ведь все могло сложиться не так, могло быть совсем по-другому.

Она слушает, не издавая ни звука. Я замолкаю, и она говорит, что помнит тот вечер. Но небо не казалось ей мрачным, хотя было какого-то странного цвета – смесь хурмы и сангрии – с проблесками рассеянного солнечного света. Только Бог мог создать такие краски.

– И женщину я помню. Она вела на поводке трех черных лабрадоров и золотистого ретривера. Ее девяносто с лишним фунтов не были проблемой для рвущихся вперед псов.

Помнит она и звонок, который вызвал в душе чувство тоски и одиночества. Ее друг собирался работать в тот вечер, но хуже всего то, что она была этому рада.

– Я тебя не заметила, – шепчет она. – Я бы запомнила.

Она подходит и садится на диван. Откидываю плед, и она ложится рядом, прижавшись спиной к моей груди. Я чувствую, как бьется ее сердце, как кровь пульсирует в моей голове. Кажется, даже она должна это слышать. Накрываю ее и обнимаю, дотянувшись до ладони. Наши пальцы переплетаются. Через некоторое время она перестает дрожать, и я осмеливаюсь погладить ее по плечу. Близость друг к другу позволяет нам почувствовать себя единым целым. Я зарываюсь лицом в ее грязные светлые волосы и вдыхаю аромат кожи. Мы живы, и внутри каждого из нас происходит такое, отчего перехватывает дыхание.

Мы погружаемся в мир, где не существует никого, кроме нас. Где ничто не имеет значения. Ничто, кроме наших чувств.

Я просыпаюсь один. Ее тело больше не прижимается к моему. Чего-то не хватает, хотя прошло не так много времени с той поры, как все было хорошо.

Нахожу ее сидящей на ступенях крыльца. Она же замерзнет. Кажется, она даже не замечает холода.

На ее ногах мои ботинки, и еще она завернулась в одеяло. Ботинки кажутся на ней огромными. Она медленно сдвигает носком снег со ступени и смотрит, как он падает вниз. Край одеяла лежит в снегу и уже намок. Я смотрю на нее из окна и решаю пока не выходить.