Ричард Диминг - Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]

— Девушка, — начал Брентридж, и я перестал есть, а моя вилка остановилась на полпути, — Не относись к ней слишком плохо. Тебе немного удастся встретить в жизни, похожих на нее. Сейчас ты хочешь все свалить на нее. А она о тебе заботилась.

— О, конечно, она здорово заботилась обо мне.

— Нет, она действительно это делала. Ради Бога, Филипп, она же должна была делать свое дело. Ты же не знаешь, какие у Руперта Квина рычаги давления на нее. Подумай об этом хотя бы немного.

Я несколько секунд продолжал жевать в поисках ответа.

— А, собственно, при чем тут ты?

Он улыбнулся и воздел глаза к небу. У него была очаровательная отеческая улыбка, ну прямо как у американского президента.

— Ни при чем, если не считать, что я вспомнил девушку, похожую на Веронику.

Я допил кофе и протянул ему сигарету. Сейчас я не столько думал, сколько чувствовал. Я вспомнил некоторые моменты, которых поначалу не замечал и которые пронеслись передо мною под стук ножей на кухне и свист пара из кофеварки.

Я вспомнил виллу на Датосе и нас, танцующих на пляже, причем наши головы уже были немного одурманены наркотиком, а тот же самый Боб Дилан пел ту же самую песню, которая неслась из динамика, который я поставил на песок. Не стоит забывать хорошее из-за того, что наступили плохие времена.

Подошедший капрал сообщил, что нам пора.

Над холмами вставал рассвет и от зданий тянуло холодом. Руперт не стал дожидаться, чтобы посмотреть, как мы взлетим, он уже вышел в море. Но Вероника стояла здесь, держась за подрагивающее крыло самолета. Я выудил из-за сидений старую кожаную куртку, так как в одной рубашке было довольно прохладно. Брентридж забрался в кабину, и она шагнула ко мне.

— Пожалуйста, можно я полечу с тобой?

— Зачем?

— Я хочу быть рядом с тобой. Ты ведь не знаешь, что может случиться.

— Нет. И не хочу ни знать, ни думать.

— Не заставляй меня унижаться, Филипп.

Я взглянул на нее с расстояния в шесть дюймов и понял, что она говорит совершенно серьезно. Что за черт? Ведь мы могли бы еще неплохо провести время, даже если любовь и ушла.

— Хорошо, залезай.

Вероника с трудом взобралась на крыло, демонстрируя мне все свои прелести из-под чрезвычайно неудобной мини-юбки. Я захлопнул дверцу и втиснулся в те выемки, которое выдавил на сиденье мой зад. Потом надел наушники и ларингофоны и подключил их. Включил питание, и на панели замигали огоньки. Моторы, масло, дроссели в нужном положении, горючее, заслонки. Я не спеша прошелся по списку. Наконец нажал кнопки, и двигатели ожили. Мы спокойно сидели, пока я давал им возможность прогреться и продолжал оставшиеся проверки перед взлетом.

— Ты знаешь, мне ведь до сих пор ни разу не приходилось летать с тобой, — сказала Вероника. Она сидела рядом со мной на втором переднем сиденье. Но я еще не был готов простить ей все — я помнил об угрозе пятилетней тюремной отсидки.

— Тебе повезло, — сказал я и начал переговоры с контрольной башней. Пока я выруливал на взлетную полосу, начало подниматься солнце. Весь мир выглядел новым и юным, всюду светлые краски, и я хорошо себя чувствовал, так как в кабине стало тепло.

Диспетчер разрешил взлет, и я взглянул на огромную взлетную полосу, исчерченную черными следами от колес и исчезающую вдали.

— Пристегнитесь, — велел я. Затем подал сектора газа, и двигатели начали набирать обороты. Ужасный миг, когда ты знаешь, что должен уйти, прошел, и я поднял самолет в воздух.

Набрав примерно две тысячи футов, я снова пересек взлетную полосу, покачал крыльями и направился в сторону воспетого Гомером моря. Мои спутники расслабились и стали разглядывать покрытую легкой рябью поверхность моря, судно с ослепительно белым корпусом и острова, исчезающие позади. Я чувствовал себя бодрым и совершенно спокойным. Практически все время я сам вел самолет, не пользуясь автопилотом. Думать ни о чем не хотелось. Мои руки удобно лежали на пластмассовой ручке, а ноги стояли на педалях. Я был полностью поглощен самим процессом полета, я просто стал частью «Чессны» — большой и умной механической птицы. Это было не так уж плохо — ведь машины не могут вас предать.

Мы двигались с постоянной скоростью примерно в двести миль в час. Брентридж достал термос с кофе и я объяснил ему, где найти чашки. Теперь, согнувшись в своем кресле, я прихлебывал кофе, а Вероника с ужасом смотрела на оставленную без присмотра и судорожно дергающуюся ручку управления.