Мика Валтари - Звезды расскажут, комиссар Палму!

Мне стоило тогда послушаться Палму. Насчет смазливеньких. То есть он ничего не говорил, ни слова. Но по нему все и так было видно. Да и потом — если бы мне кто-нибудь что-то прямо сказал, я бы только возмутился. Такое нужно самому испытать, на собственной шкуре. Хотя меня опыт ничему не учит. Как с гуся вода — так Палму говорит.

Мои мысли вернулись к тревогам сегодняшнего дня. И я наконец догадался, что мое бодрствование вызвано ожиданием воскресной газеты. Причина ждать ее у меня была. От прошлого во мне ничего больше не осталось, все перегорело и умерло. И теперь у меня была моя работа, и ее мне хватало за глаза. Ну, еще хор. Ничего иного я не хотел и ни к чему иному не стремился.

В половине шестого у входной двери раздался приятный шорох. Благословенная старушка почтальонша! Она не стала подвергать мое терпение испытанию, а ведь у нее тоже был выходной! Шорох означал: она принесла воскресный номер ведущей газеты — остальные я просматривал у себя в кабинете. Все! Бессмысленно было ждать и откладывать.

Совершенно спокойно я поднялся с постели, прошел на кухню и сварил себе большую порцию кофе. Глупо нервничать, сказал я себе, я уже не мальчик. Но чашка все равно дрожала у меня в руке. Потому что в комнате было весьма прохладно. Меня даже, кажется, бил озноб. Я поставил чашку на ночной столик возле кровати и отправился в прихожую за газетой. Развернул ее. Свежий запах типографской краски приятно ударил мне в нос.

Так. Целая полоса, заголовок аршинными буквами. Не поскупились. Моя фотография. Крупным планом. И. о. командира группы по расследованию убийств, криминальная полиция г. Хельсинки. Титул вице-судьи тоже помянут. Бальзам на мои раны. Правда, фотография именно та, с разинутым ртом. Но не могли же они хоть как-то не отплатить за рассыпанную злодейскую передовицу! Я их хорошо понимал.

О бродяге больше не упоминалось. Фотография облавы в Пассаже. Н-да, оперативно работают! Но об операции — ни одного худого слова. Снимок говорил сам за себя: образцовый экземпляр стиляги с оскаленной и перекошенной физиономией силился вывернуться и лягнуть полицейского, крепко державшего его в своих объятиях. Далее: Кархунен и телескоп. Кокки и барышня Саара Похъянвуори, племянница убитого.

Ну, что еще? Комментарии занимали всю полосу. «Энергичные и целенаправленные действия полиции заслуживают полного одобрения». О преступных группировках ни слова. Никаких нападок на молодежь. Действие совершено одиночкой психопатического склада. Бедная девочка! Бедная Саара. Может быть, она тоже не спала и ждала газету.

Другие новости я даже не стал проглядывать. Пробежал глазами только передовицу. О дренаже! Я не мог удержаться от дурацкой блаженной улыбки, залез под одеяло и подложил руки под голову. Нет, жить стоит! И даже очень! Несмотря ни на что. И так долго, как только получится.

Кофе не успел остыть. Я выпил чашку залпом, и блаженное тепло растеклось по желудку. С удовольствием выкурил сигарету. Потом повернулся на бок и приготовился сладко заснуть. И увидеть полноценные воскресные сны.

Но сон почему-то не шел. Хотя информационную жажду я полностью удовлетворил: главную газету прочитал, а в остальных все окажется примерно то же. Но заснуть не удавалось! Делать было нечего: без десяти шесть я снова встал, побрился, принял душ. Поменял рубашку, облачился в темный костюм. Потом выбрал черный шелковый галстук с крохотным красным цветочком, клевером. Я считал, что этот галстук приносит мне удачу. А в ней я нуждался.

В десять минут седьмого я вышел из дома. На улице едва разливался тусклый рассвет первого октябрьского дня. Солнце еще не вставало. Газетные киоски были, разумеется, закрыты — для них было слишком рано, тем более в воскресенье. Жизнь была изумительна! Я жил, дышал, упруго шагал по земле, наконец, у меня был голос!

Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг обнаружил себя стоящим на остановке такси и стучащим в стекло машины, чтобы разбудить дремавшего водителя.

— Обсерв… — привычно начал я, но быстро поправился: — Пожалуйста, на угол Казарменной и Обсерваторской. Я не помню номер дома.

Шофер всю дорогу молчал. Город был пустынен, утро только начиналось. Нам попался всего один пожилой разносчик, толкавший перед собой по мокрому тротуару коляску с кипой газет.

Но небо все больше светлело и даже начинало голубеть, когда я расплатился и вылез из машины. Бодрым шагом я прошел вперед до входа в парк. Оттуда — по аллее, усыпанной гравием. Под ногами похрустывало. Полянка сплошь была в желтых листьях. Черная собачка шаловливо и радостно носилась по газону. Без поводка! Убежала она, что ли? Это было первое, о чем я подумал. И только в следующую секунду до меня дошло!