Евгений Сухов - Лошадиная доза

— Да, — тихо ответила Мария.

— Чем же? — грозно произнес Леонид Лаврентьевич.

— Извозом, — еще тише сказала она.

— Извозом, — угрюмо повторил за ней Бахматов. — А труп в мешке в вашей кладовке откуда взялся? На улице, что ли, нашли, а потом в дом притащили, так, что ли?

Мария молчала.

— Откуда, я спрашиваю! — прикрикнул на нее Бахматов.

Она продолжала молчать. В соседней комнате вдруг заплакал ребенок, но Мария даже не двинулась с места…

— У вас ведь детей трое? — немного мягче спросил Леонид Лаврентьевич. — Одному и года еще нет, верно? Вы подумали, что с ними будет, если вас обоих расстреляют? А вас точно расстреляют, если вы сами себе не поможете. Вы — это я имею в виду конкретно вас, гражданка Комарова. Вашего мужа уже ничего не спасет. А у вас имеется шанс. Небольшой, но все-таки есть…

— Чего вы хотите? — прошептала Мария.

— Я хочу знать, с кем водит дружбу ваш муж, расскажите о его приятелях, друзьях. К кому бы он мог обратиться за помощью, и кто может его приютить у себя, — чеканя слова, сказал Леонид Лаврентьевич. — Как их зовут, и где они проживают.

— Нет у него друзей-приятелей, — после недолгой паузы тускло произнесла женщина.

— Ну, к кому-то же он может прийти и попроситься хотя бы переночевать, к примеру? Что, таких вообще, что ли, нет? — не скрывая раздражения, спросил Бахматов.

— Нинка-молочница, — ответила Мария. — К ней он подался, не иначе…

— Та-ак, — заинтересованно протянул старший инспектор МУРа. — И где эта Нинка проживает?

— В Никольском…

Минут через сорок вернулись Осипов со Стрельцовым. Соседи подтверждают, что хозяин занимается извозом. Водит к себе мужиков. Выпивает. Дружков-приятелей либо не имеет, либо соседи их не знают. Но года полтора назад, по слухам, завелась у него какая-то бабенка из подмосковного села. А вот из какого — им неведомо.

— Что ж, все сходится, — подвел итог полученной информации Бахматов. — Комаров мог податься в село Никольское, к своей знакомой Нинке-молочнице. Больше про нее ничего не известно. Все, ребята, домой…

Домой в действительности означало в МУР. Управление уголовного розыска и правда было для многих его сотрудников вторым домом. А кое для кого и первым, поскольку приходилось не только дневать, но и ночевать в стенах управления. Такая вот ночевка предполагалась и сегодня, только отнюдь без сна, поскольку Комарова надлежало брать «тепленьким» и по горячим следам, потому что вряд ли он предполагал отсиживаться в Никольском до скончания века. А если уйдет — ищи его потом, как ветра в поле…

По возвращении «домой» Бахматов первым делом доложил начальнику управления Николаеву о бегстве убивца и о предположительном месте его нахождения.

— Насколько велика уверенность, что Комаров в Никольском? — спросил Николаев.

— А ему больше некуда податься, — ответил Леонид Лаврентьевич, — ни друзей, ни приятелей у него нет. Только мне помощь нужна, товарищ Николаев. Срочно.

— Какая помощь? В чем? — быстро спросил Иван Николаевич.

— Люди, — коротко сказал Бахматов. — Катастрофически не хватает людей!

— Хорошо, людей мы тебе дадим, — резюмировал начальник Московского управления уголовного розыска.

На коротком оперативном совещании, созванном Николаевым в половине двенадцатого ночи, было решено, что группа Бахматова будет усилена замоскворецкими оперативниками во главе с инспектором Фатеевым, уже работавшими по делу Комарова.

Через час собрались: Бахматов с Осиповым и Стрельцовым, Фатеев со своими оперативниками и милицейский наряд для оцепления. Всего двенадцать человек.

Арестованную Марию поместили после допроса под протокол в арестное помещение до дальнейших указаний, детей отправили в приют Наркомата социального обеспечения.

В село Никольское группа захвата выдвинулась в половине второго ночи на армейском грузовике «Уайт», невесть откуда добытом Иваном Николаевичем. Ехали, как всем показалось, очень долго. Известное дело, ночью время течет медленней, хотя стрелки на часах Леонида Лаврентьевича двигались с прежней скоростью.

Выехали на Смоленский тракт, свернули. Верст пять ехали проселком, переехали какую-то речку, кажется, Раменку, после чего пошли нескончаемые огороды. Не доезжая села, остановились на пригорке. С него было видно все село как на ладони. Оно было небольшим: церковь, одна улица с двумя проулками, на коих дворов сорок, не более.